Отсеялось всего к концу месяца человек пятьдесят. Многие и сами бросали службу, не надеясь на отправку. Кстати первыми бросали службу те, кто больше всего твердил о том, что ему надо зарабатывать деньги и те кто «фанател» от военной службы. В конце концов, уже в мае объявили, что оставшиеся, если пожелают, будут отправлены на формирование в Нижний Новгород, где теперь ожидается отправка. Как альтернатива — продолжать службу в Кинешме. Вовка, как и все согласился.
Остатки батальона повезли в Нижний. Там их скопом, вместе с еще большим количеством таких же, записали в NNN мотострелковый полк. Вовка понял, что опять оказался обманут. С новичками заключали контракты на шесть месяцев и на год, а с ними уже был заключен на три года. Командование имело неосторожность выдать «подъемные» новичкам и пошла пьянка. Отправка намечалась через три дня, самолетами. Им всем еще раз напомнили, что попали они в пехоту, а пехота это не фильмы про Рембо, а это когда ротный сказать лежать, значит лежать, сказал стоять, значит стоять.
Каждый день происходило, какое ни будь шоу. Например, на второй день нахождения, все команды, а было там около полутора тысяч человек, построились в каре на плацу. Под музыку оркестра вышел командир дивизии, в которой они находились — генерал-майор. Генерал, проходя вдоль рядов, остановился у одного парня с сержантскими лычками на погонах. Парень представился: «Сержант Петров». В ответ раздался громоподобный генеральский рык: «Ты больше не сержант» и лычки были безжалостно содраны командирской рукой. Бедолага что-то тихо и робко возразил в ответ, и плац огласился очередных шедевром военной словесности, надолго запомнившемся Вовке, он потом по пьянке не раз употреблял его: «Мне мое воинское звание и состояние здоровья, позволяет тебе пяткой в лоб уе…ть!»
Но самым большим любителем шоу был начальник сборов полковник Цыганков. Он любил обходить ряды контрактников, выискивать несколько жертв, из тех, кто был сильно уж пьян, выводить их перед строем и демонстративно рвать их военные билеты, после чего пинками выгонять за КПП. Однако репрессии Цыганкова носили скорее театральный, нежели карательный характер, ибо большинство жертв, уже через час вновь оказывались в строю.
Все свободное время в Нижнем было занято нахождение на плацу и бесконечными смотрами имущества и обмундирования. Ночи и вечера были отданы Бахусу. Наутро, кое-кто стоял в мокрых штанах, которые высыхали в несколько часов на жарком майском солнце. Сосед Вовки, бывший капитан милиции стоял так в строю уже третий раз. В этот раз, какой-то новый капитан стал читать ему мораль. Еще не протрезвевший до конца мент уныло кивал головою, заранее соглашаясь со справедливой, если так разобраться, критикой.
