— А ты, Зоя, не страшись: я уверен, Божие содействие тебе не изменит. И потом, не нужно особой проницательности, чтобы заметить, что Некрасов так влюблен в тебя, что ревнует ко всем без исключения, — усмехнулся Анатолий. — А любовь питает души. Она для счастья — самое важное. Да и бабушка воспрянет духом. Она еще и тебе поможет, вот увидишь.
— Спасибо, Толя. У меня прямо камень с души. А то я извелась в сомнениях: сердце желает одного, а рассудок требует другого. Страшно ошибиться.
— Ты верь своему сердцу, Зоя, и мужеству Володи, и у вас все будет замечательно. Я это чувствую.
— Хорошо. Спасибо тебе, Толя.
— Тогда давай так: сегодня ты посоветуешься с бабушкой и поговоришь с Владимиром, а завтра около полудня я заеду к вам. Если все будет решено, я готов обвенчать вас хоть завтра. На всякий случай я приглашу своего друга с машиной, у него микроавтобус.
В ответ Зоя не смогла произнести ни слова, только благодарно уткнулась в его плечо.
Когда с пакетом яблок они вышли из сада, Володя внимательно посмотрел на них и чему-то улыбнулся (интересно, чему?). Прощаясь с ними, Анатолий благословил их и уехал.
Владимир забрался в сарай, а Зоя отправилась к бабушке. Она стояла на коленях под образами и молилась. Услышав ее шаги, бабушка еще два-три раза перекрестилась и, опершись о стул, с трудом поднялась.
— Ну, что, Зоенька, проводили батюшку?
— Да, бабушка. Он велел спросить у тебя совета.
— О чем же это, внученька?
— Бабуль, Володю ты уже немного знаешь, что он, по-твоему, за человек?
— Хороший человек, внучка: добрый, уважительный, — ответила она и ободряюще взглянула на нее.
— Бабушка… я хочу выйти за него замуж. Что ты на это скажешь?
Лицо ее осветилось улыбкой. Она подошла к Зое.
— Ну и умница. Надумала-таки.
Непослушной рукой погладила ее волосы.
— Знаю-знаю, нелегко тебе это далось. Но я одобряю. И где же ты жить с ним собираешься? — дрогнул ее голос.
— Здесь, вместе с тобой.
Бабушка всхлипнула и судорожно обняла ее.
— Спасибо, спасибо, внученька. Слава Богу!
— Бабушка, только Володе пока ни слова.
— Ну, конечно, милая, конечно.
Пошел третий час. Зоя заканчивала варить уху, когда у двери летней кухни раздался голос Владимира.
— Зоя!
Она выглянула из дверного проема. Одежда, голова и коляска Володи были припудрены белой пылью, а в руках он держал увесистую, грушевидной формы деревянную ложку. Девушка вышла к нему.
— Это для бабушки. Из липы, — пояснил он. — Спешил закончить.
Зоя взяла ее в руки. Ручка была достаточно удобной и длинной, с вырезанным на ней орнаментом и отверстием для гвоздя.
