Нарвав яблок, слив — в саду растут две «Венгерки», — груш и перемыв все это, Зоя принесла их в дом. Бабушка с интересом расспрашивала гостя о его прежней жизни. Она выглядела утомленной, но, видно, любопытство брало верх. А Владимир обстоятельно рассказывал ей о детдоме, своей учебе, о местах, где ему довелось побывать. Поставив на стол фрукты, Зоя пошла на кухню, вскипятить воду.
Минут десять спустя с чайником возвращаясь в комнату, вдруг слышит: «Так вы что ж, собираетесь расписаться?»
«Господи, что она несет?!» — Зоя испуганно попятилась за косяк.
— Ну что вы, бабушка? — взволнованно воскликнул Владимир. — Это невозможно. Мы просто друзья. Она сопровождала меня в дом инвалидов, и ей вдруг очень захотелось проведать вас. Меня же не бросишь в поезде, — вот и пришлось ей тащиться со мной.
Зое резануло слух ожесточение, с которым он это сказал.
— А почему невозможно? — допытывалась бабушка. — У тебя что же, уже семья есть, или Зойка тебе не нравится?
— Нет. У меня — никого. А Зоя?.. Она не может не нравиться. Честно скажу, такой девушки, как она, я даже издали не видел. Но предложить ей выйти за меня замуж не могу. Не по совести это. Нет, об этом я и не заикнусь.
— Ну да, ну да, понимаю тебя, миленький. Только вот Зойку жалко, не дай Бог свяжется с дурным человеком. А душа-то у нее хрупкая, как стебелек. Девчушка она ласковая, заботливая. Я скучаю по ней больше, чем по дочке. Хорошо, что вы приехали. А надолго?
— Не знаю. Дней на пять, наверно.
— Как на пять? — всполошилась бабушка. — А кто же меня хоронить будет?
Зоя стукнула тапочкой о порожек и решительно вошла в комнату.
— Все разговариваете? — как можно беспечней спросила она. — Давайте-ка кофе пить.
Стол накрыла быстро: заварила кофе, сделала бутербродов со шпротами, нарезала помидоров, огурцов, достала баночный сыр и халву. Пригласила к столу. Только вдруг замечает, что бабушка кофе не пьет, лишь смачивает губы, кусочки от бутерброда отламывает, но не ест, а за чашку прячет.
— Бабушка, ты, почему не пьешь?
— Кофе мне в голову ударяет. Я потом водички попью.
— А почему ничего не ешь?
Она нервно дернула сухоньким плечиком.
— Зубов у меня нет. Потом размочу хлебушек и съем.
— Ну, хлебушек можно и на потом отложить, а рыбку-то жевать не обязательно: положи ее в рот, она и растает. Или сыр ешь ложечкой.
— Что-то не хочется мне. Душа не принимает.
— Бабушка, а душу бутербродами и не кормят. Ты поешь для здоровья.
— Не могу я, Зоенька. Не неволь меня.
