— Приятно слышать. Ведь я тогда хотела попросить вас об этом, да не решилась.
— Ты познакомила нас и довольно.
— Тёть Маша, вы тоже считаете его интересным человеком?
— Весьма. Он своеобразен, и как я поняла, деятелен и упрям, и еще, по некоторым признакам, смел и решителен. В нем всего в меру: и воспитания, и интеллекта. И самое важное: он не пустоцвет, а личность.
— Я это тоже чувствую… и не совсем понимаю… Он же детдомовский.
— Да, Зоенька, для воспитанника детдома это не типично. Тут, вероятно, гены сработали. У него ведь тоже были родители и, очевидно, не глупые. А жизнь, как он сам считает, — способ передачи опыта будущим поколениям. Вот тебе и весь ответ.
— Да, он любит пофилософствовать.
— Согласна. Ты не поверишь, но я заслушиваюсь им, как первокурсница… Мне будет не хватать его.
— Я верю вам, потому что и сама частенько опираюсь на его слова. Тетя Маша, а обо мне он вспоминал?
— Миленькая моя, даже не сомневайся! Ведь ты в его глазах — воплощение всех достоинств. У нас не было встречи, чтобы мы не говорили о тебе.
— Вы преувеличиваете.
— Ничуть. Кстати, вчера он был у меня, заезжал попрощаться и, представь себе, оставил для тебя письмо.
— Тёть Маша, вы шутите?
— Нет, моя дорогая. Если хочешь, убедись: оно на книжном шкафу лежит.
— Так вы не хотите отдать его мне?
— Зоенька, я не знаю, что в нем, но когда Володя оставлял мне конверт, он сказал: «Это написано для Зои. Если лет через пять — семь она заглянет к вам, отдайте. Надеюсь, оно кое о чем ей напомнит».
— Что ж, может быть, это и к лучшему, — ответила девушка. — Тогда через пять лет я забегу за ним.
Хозяйка улыбнулась.
— Вот и славно. Буду ждать. А пока располагайся.
— Спасибо. — Зоя взглянула на часы. — Уже полпятого. Тёть Маша, вы не обидитесь, если я сейчас возьму книжку и сбегу на пляж. А вечером, как и прежде, за чашечкой чая мы обо всем поговорим с вами. Ну а дела я оставлю на завтра.
— Иди-иди, Зоенька. Понежиться на солнышке — самое время.
Переодеваясь, девушка вспомнила о подарке тете Маше. Со дна сумки достала «Энциклопедию по кулинарии».
Вышла из дому, положила ее на угол стола.
— Тёть Маша, это вам.
Та, увидев огромную сияющую позолотой книгу, привстала.
— Мне?..
— Ну а кому же еще? Вам, конечно.
— Спасибо, — прошептала она.
— Развлекайтесь.
Гостья поцеловала ее в щеку и выскочила за калитку.
Зоино место было не занято. Накупавшись, она добралась до топчана, улеглась на живот и раскрыла «Клеопатру» Хаггарта. Книга, легко читаемая в иной обстановке, сегодня не увлекала. Смысл прочитанного текста упорно не доходил до сознания. Захлопнув ее и положив подбородок на руки, Зоя стала смотреть на улицу, по которой обычно приходил Денис. Из третьего по левую руку дома вышла молодая круглолицая женщина. Рядом с ней старательно косолапил голенький пухлощекий малыш. На его кудрявой головке, придавая ему сходство с неким экзотическим фруктом, красовалась зеленая, чуть ли не кукольная, кепочка. Его матери не более двадцати пяти. Воздушные медно-золотистые волосы, румянец, проступающий сквозь ровный матовый загар, добрые счастливые глаза. Она красива, и с этим не поспоришь. Женщина, высоко подняв голову, кого-то высматривала на берегу, а мальчик просто вертел головой.
