— Это вполне надежное плавсредство, — пояснил он.
Поставил тележку в желобок, помог Владимиру перебраться на неё и лечь на живот.
— Парень, учти, плавать без ног сложнее, потому что тело в горизонтали не удержишь. Но не беспокойся, привыкнешь. Я — на подстраховке. Ну, поехали!
Инструктор мягко толкнул тележку и крикнул вдогон Некрасову:
— Держись поближе к канату!
Тележка влетела в воду и закачалась на волнах. Владимир отгреб от берега и безбоязненно соскользнул с белой поверхности навсегда отвердевшей пены. Плавал он, несмотря ни на что, вполне прилично. А, накупавшись, легко наплыл грудью на пенопласт и подгреб к желобку.
Инструктор бросил Некрасову веревку и, перебирая по ней руками, быстро подтащил его тележку к площадке.
— Ну, как? — полюбопытствовал он у Владимира. — Какие ощущения?
— Лучше не спрашивай, — ответил тот. — Раньше я чувствовал себя в воде чуть ли не дельфином, а сейчас — чем-то вроде дубового бочонка, не способного ни нырять, ни управлять собой.
Наблюдая за тем, как он вытирается полотенцем, одевается, Зоя вдруг подумала: «Если бы нам было суждено встретиться до Чечни, вероятно, мы были бы счастливы. Но сейчас… сейчас это вовсе невозможно. Жаль его. Хороший он парень».
А потом они снова блуждали по самым безлюдным аллеям, ели фрукты и разговаривали, так, ни о чем. И очевидно оба думали о счастье — каждый о своем.
Как только ослабевшее солнце стало сползать с истомленного зноем небосвода, Зоя отправилась на пляж. Решила, здесь и дождусь Дениса. Расположившись на своем обжитом месте, осмотрелась.
Возле самой воды на мокром песке сидела белокурая девчушка, вся голенькая, с покрасневшими плечиками. Она немного боялась ее холодных прикосновений, и каждый раз, когда набегающая волна подступала к ней, девочка, икая и замирающе смеясь, пыталась поймать ее. А волна все время обманывала малышку, оставляя в ее ладошках только несколько песчинок и зеленых ниточек водорослей.
Вблизи Зои на стареньком голубоватом пледе с книгой в руках сидела хрупкая девушка. На ее коже не было и следа от прикосновения южного солнца. Спутанные волосы были темны от влаги. Она читала. На ее по-детски продолговатом личике блуждала улыбка. От всего ее вида веяло провинциальным простодушием и безмятежностью. Судя по широко разостланному пледу, она кого-то ожидала, наверно, родителей.
Вдоль берега, монументально бронзовея парусами и крыльями вьющихся над ними чаек, легко покачиваясь на волнах, проплывали три яхты. Кто-то с нескрываемой завистью произнес: к регате готовятся. Зоя повернулась на голос. На топчане, высоко задрав голову, стоит крупный подросток и неотрывно смотрит вслед парусникам. Рядом сидят его родители — очень упитанная пара — и режутся в карты.
