Нам, солдатам, такой расклад, конечно, тоже не мог понравиться. Кому на дембель охота ехать «грузом двести»! Тем более перед самым концом войны. Даже самые отмороженные, которые воевали как черти и не чаяли вернуться домой живыми, вдруг во снах начали чувствовать не запах анаши, а аромат маминых пирожков.
Наша дивизия должна была выходить в Союз из Афганистана в первых числах нового, 1989-го года. Одни из последних уходил наш доблестный полк вместе с разведбатом дивизии, который уже два месяца сидел вместе с десантниками на перевале. Они караулили, чтобы какие-нибудь бродячие «духи» не испортили нам малину в самый последний момент. И надо же: ждали неприятностей там, а они появились здесь…
Видимо, мои грустные размышления были написаны у меня на лице, когда я вошел в палатку. Ко мне почти сразу подошел мой корешок Вовка Грачев или просто Грач, и сел рядом на койку.
— Ты чо, Протас, — толкнул он меня плечом, — заболел? Живот пучит? Глаза, как у кролика, печальные. Брось о маме скучать: скоро дома будем! Ох… — Грач сладко потянулся, — Ну и напьюсь же я! А потом по бабам! Телки у меня в Питере мировые. Если они, шалавы, меня забыли — быстро напомню! Поехали ко мне, Протас, оторвемся по полной программе!
Вова Грачев — самый удивительный типаж, с которым мне пришлось столкнуться в армии. Хотя где-где, а здесь водятся субъекты на самый изощренный вкус.
Здоровяк с замашками обыкновенного гопника откуда-нибудь с питерских окраин, тем не менее живет в центре Ленинграда — на Каменном острове. Безбожно гоняет молодых солдат, за что имеет славу самого свирепого «деда» (комбат пору раз обещал отправить его в дисциплинарный батальон), и вместе с тем изумительно знает поэзию Цветаева, Гумилева и Вертинского. Читал Кафку, что не скажешь обо мне, недоделанном гуманитарии. Образование же у Грача — автомеханический техникум.
Подозреваю, что Вовка — типичный образец «анфан террибль»: блудная овца в благородном семействе, устроившая бунт против традиционных устоев и получившая воспитание на улице. Но о «предках» и «корнях» Грач не рассказывает принципиально. Я подозреваю, чтобы не потерять авторитет, если вдруг наша ротная шпана узнает, что он — из интеллигентной семьи. Даже более чем интеллигентной — из профессорской. Об этом Вовка как-то случайно обмолвился в разговоре со мной. Обмолвился, и тут же захлопнул рот…
— Забудь про телок, Вован, — остановил я его мечтания, в которых было больше бравады, чем истины, — Скоро нас небольшой геморройчик ждет.
