ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Премного благодарны вашему сиятельству. А вон и домишко мой. Тут и живу. А вон и храм…
ГРАФ. Жаль — сегодня поглядеть на нее не удалось. Ничего — вдругорядь за тобой заеду, и поищем.
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Христос с вами, ваше сиятельство. Возвращайтесь с Богом домой. Темнеет нынче рано. А снег какой повалил!
ГРАФ. Снег? Наконец-то! Ну, теперь пойдут катанья! До чего же время быстро несется… Кажись, совсем недавно лето было. Не припомнишь, когда полковник Петров помер?
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Петровским постом и помер, легко запомнить. Месяца четыре тому будет. Пойду я, ваше сиятельство?
ГРАФ. Ступай…
Отец Василий выбрался из кареты и пошел прочь, вельможа задумался.
ГРАФ. Да, был полковник Петров и нет его… Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего Андрея, и прости ему все согрешения, вольныя и невольныя, и даруй ему царствие Твое небесное…
Сквозь молитву прорезался и окреп иной голос вельможи.
ГОЛОС ГРАФА. Господи, что ж ты меня голосом-то обделил?! Голос ныне в цене! Вон как Андрюшку-то Петрова государыня лелеяла, в полковники произвела за голос! А хохол этот ленивый, Разумовский? За голос приблизила — и живет с ним, как с мужем! И все, кто в фавор попадал, голоса имели — Никишка Бекетов на театре играл, и Ванюшка Шувалов тоже спеть горазд… Да чем же я хуже их всех, Господи? Трех нот пропеть не могу непременно собьюсь! Господи, дай хоть какой голосишко — а уж я догадаюсь, как его употребить! Сейчас вот доложу, что юродивую эту изловить не удалось, — не похвалит государыня и руки для поцелуя не даст. А кабы голос был — то совсем иное дело… Я бы и в концертах, и в гостиной за клавесином… За что, Господи? За что мне кара такая?..
И растаяла отчаянная графская жалоба, подхваченная набирающей силу вьюгой.
Андрей Федорович брел и брел сквозь снег, бормоча молитвы, пока не начал весьма ощутимо спотыкаться. Наконец Андрей Федорович увидел что-то темное на снегу, округлое, обрубок какой-то, и невольно присел.
Ангел, следовавший за ним, не выдержав этого зрелища, раскинул крылья, принимая на них снег.
Андрей Федорович поднял голову и увидел стоящего над ним в нелепой позе одинокого ангела.
АНДРЕЙ ФЕДОРОВИЧ. От снега охраняешь? От снежка, от дождика, от комариков? Поди ты прочь, Христа ради!..
Встав, Андрей Федорович побрел дальше. Ангел остался, заклятый именем Христовым. Теперь лишь стало видно, что это — ангел-хранитель раба Андрея.
Недалеко ушел Андрей Петрович. Он опустился на корточки под забором и съежился.
