Эвальд, убийца, сводник, садист, ухитрился выйти из управления полиции, не встречаясь с Краусом. «Кряжистым Краусом». Как? По слухам, говорил много и долго — и ложь, и правду.
Дора глубоко затянулась манильской сигарой и сказала:
— Не мое дело. Но если этот поросенок начнет что-то говорить «Длинному Науэру» обо мне, то…
Она улыбнулась и моргнула одним глазом. Было моргание вызвано дымом сигары или необходимостью подать знак кому-то в полумраке за столиками, сказать определенно нельзя.
Теперь Эвальд стоял у стойки между двумя табуретами, страшась того, что может произойти.
В Эвальде все напоминало шакала. Например, он в полной мере обладал шакальей трусостью.
Малыш усмехался, поигрывая ножом. Подбрасывал его и ловил. Снова и снова. Голова Эвальда ходуном ходила вверх-вниз, потому что он не сводил глаз с ножа.
Малыш поглядел на него.
— Хочешь подраться с Малышом, ягненочек?
Эвальд потряс головой.
Малыш откинулся назад и хохотнул.
— Ты дерьмо, Эвальд. С дерьмом не дерутся. На него можно только плевать.
И плюнул на Эвальда. Тот стер плевок с лица тыльной стороной ладони и вытер ее о брюки.
Дора, ковыряя вилкой в зубах, переводила взгляд с одного на другого.
— Не надо шума, мальчики. Если хотите прикончить эту свинью, выйдите наружу. А здесь никаких фокусов.
Эвальд снова попытался улизнуть, но Малыш подставил ему ногу. Он упал и немного проскользил по полу. Когда сводник поднялся и хотел убежать, мимо его головы просвистел нож. И вонзился в дверь той комнаты, где он порол женщин.
Эвальд остановился и хрипло прошептал:
— Я вам ничего дурного не сделал.
— Очень надеемся, что нет — ради тебя же, — усмехнулся Штайн.
Малыш сделал ему знак помолчать и громко обратился в Эвальду:
— Иди сюда, вошь, нам очень хочется немного с тобой потолковать. Ну!
Эвальд медленно пошел к стойке, сопровождаемый взглядами всех, находившихся в зале. Девицы кивали в предвкушении удовольствия, злорадствуя по поводу несчастного положения Эвальда.
Малыш легонько похлопал его по щеке, но окончил сильнейшей затрещиной, от которой Эвальд повалился.
— Господи, что ты делаешь с мальчиком? — спросил, разыгрывая возмущение, Штайн. И сделал вид, что помогает Эвальду подняться, но вдруг испуганный Эвальд взлетел в воздух, подброшенный приемом дзюдо, грохнулся на пол и потерял сознание.
Малыш решил, что надо бы сделать прощальный жест. Рослый, здоровенный, он встал и наклонился над скрюченным телом. Краем глаза глянул на Легионера, тот, прикладываясь к стакану, чуть заметно кивнул. Малыш подмигнул ему и дал Эвальду пинка в пах. Тот согнулся вдвое, как завалявшийся бутерброд.
