Раттенхубер подошел и поднял Марию фон Белов на руки. Она оказалась неожиданно тяжелой — все тело адъютанта фюрера словно окаменело. На лице, туго обтянутом неестественно белой кожей, застыло странное, незнакомое Иоганну выражение — смесь ужаса и экстаза. Зрачки закатились, рот был полуоткрыт, влажно сверкали зубы.
Раттенхубер отнес свою подопечную к водопаду и без особых церемоний сунул ее голову под струю воды.
— Если еще раз задумаете совершить такую гнусность, — сказал он, когда Мария отплевалась и отфыркалась, — на меня можете больше не рассчитывать.
— Бросьте, Иоганн, — хриплым голосом отозвалась фон Белов, — вы даже не понимаете, что мне удалось совершить.
— Неужели? По-моему, все предельно ясно. Вы прикончили ни в чем не повинную собаку и довели до сердечного приступа безобидного старика.
— Я открыла нам путь, Иоганн. Путь в самое сердце древней страны тайн. Богиня Луны услышала меня и приняла мою жертву. Теперь славный пес будет нашим проводником в лабиринтах подземного мира.
— По-моему, вы бредите, — грубо сказал Раттенхубер. — И, кстати, куда вы дели Казбека?
— Вы что, ничего не поняли? — фон Белов удивленно посмотрела на телохранителя. — Пса забрала она, Геката, Повелительница трех миров.
— А вы, стало быть, Медея?
— Браво, Иоганн. Вы действительно хороший полицейский. При случае я упомяну об этом фюреру.
Раттенхубер сплюнул и отвернулся.
Где-то под Винницей, август 1942 года
— Вот здесь и живем, — сказал Титоренко, обводя рукой поляну.
Поляна была бугристой, как будто из-под земли пробивались великанских размеров грибы. «Землянки», — понял Гумилев.
— Восемьдесят пять человек у меня в отряде. Имеем на вооружении 45-миллиметровую пушку, пять станковых и десять ручных пулеметов. Есть еще один лагерь, неподалеку. Но там народу поменьше.
— Постоянно на одном месте? — спросил Шибанов, кусая травинку. — Не рискованно?
Титоренко махнул рукой.
— Да не, мест-то много. На зиму поближе к Озерищам переселимся, там у нас теплые схроны. Ну а пока и здесь неплохо. Немец сюда лезть боится, а если сунется, мы его опять раскатаем, как Тарас Иваныч учил…
— Значит, не вышло у Петренко до ставки добраться?
Титоренко помрачнел.
— Оттуда мало кто вернулся. Тебе с Антоном Крюковым поговорить надо, он там с Тарасом Иванычем был и в живых остался. Правда, ногу потерял.
— Ну, так давай сюда своего Антона! Что с того, что без ноги. Мне ж с ним не плясать.
Начальник партизанского штаба развел руками.
