Леха обернулся к Максиму, который с сосредоточенным лицом посылал пулю за пулей в направлении испещренной дырами скалы.
— Значит, так, я сейчас попробую спуститься вниз, к речке. Он наверняка высунется — тут ты его и вали, понял?
— А если не высунется?
— А не высунется, я его сам прикончу!
Леха собрался и, прижав к груди винтовку, рывком перекатился через край уступа.
Иоганн Раттенхубер увидел, как отлепившаяся от скального выступа мальчишеская фигурка летит вниз, катясь по заросшему густым кустарником склону. Сейчас парень был прекрасной мишенью — можно было встать и расстрелять его почти в упор. Но Раттенхубер не спешил покидать свое укрытие. Потому что где-то там, на утесе, был еще и второй русский, стрелявший по Марии фон Белов. Уже несколько секунд его винтовка молчала. Не было ни малейших сомнений, что сейчас русский нацелил свое оружие на ствол дерева, за которым прятался Иоганн.
Раттенхубер был полицейским, а не военным. Как всякий хороший полицейский, он не любил длительных огневых контактов. Десятиминутные перестрелки с преступниками бывают только в детективных романах. Обычно все решается в течение нескольких секунд, и решается, как правило, в пользу полиции. Правда, полицейских обычно больше, чем бандитов. Сейчас же все было наоборот — он один, а врагов двое. Самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации — отступить, избегая лишней стрельбы.
Он бросил быстрый взгляд назад и с удивлением обнаружил, что Мария наполовину скрылась в одной из пещерных гробниц. Что ж, так даже лучше. Укрытие там почти идеальное — даже если русские каким-то чудом проберутся к самой скале, достать Марию там они не смогут.
Раттенхубер вжался в землю и пополз в сторону бившего копытами буланого кабардинца Марии фон Белов.
Для Лехи Белоусова время растянулось, как резиновый шнур — он ждал автоматной очереди, а ее все не было. Потом он ткнулся лицом в мокрый песок и понял, что скатился по склону целым и невредимым. Здесь, у реки, эсэсовец вряд ли мог бы его подстрелить — разве что только поднявшись в полный рост.
Но Максим, затаившийся наверху, на уступе, тоже не стрелял — значит, фашист так и не рискнул высунуться, побоялся. Теперь нужно было лезть в реку и позволить протащить себя метров двадцать вниз по течению. Ни выпирающих из воды камней, ни водоворотов Леха сверху не разглядел, значит, можно было рискнуть. Немец вряд ли догадается, откуда ждать нападения. Секунды две-три у Лехи точно в запасе будут.
