Наконец караван достиг столицы султана, где все было приготовлено к встрече еще более пышной, чем в прочих городах. Султанша, пожилая, почтенная женщина, ждала их со всем своим двором в самом великолепном зале дворца. Пол этого зала был покрыт огромным ковром, стены были украшены голубыми полотнищами, свисавшими с серебряных крюков на золотых шнурах с кистями.
Было уже темно, когда караван прибыл. Поэтому в зале горело множество шарообразных цветных ламп, которые делали ночь светлой, как день. Но всего ярче и разноцветнее сияли они в глубине зала, где сидела на троне султанша. Трон стоял на четырех ступеньках, он был сделан из чистого золота, и в него были врезаны крупные аметисты. Четыре самых знатных эмира держали над головой султанши балдахин из красного шелка, а шейх Медины овевал ее прохладой с помощью опахала из павлиньих перьев.
Так ждала султанша своего супруга и своего сына. Она тоже не видела его с самого рождения, но вещие сны показывали ей долгожданного Омара так явственно, что она, думалось ей, узнала бы его из тысячи. Но вот послышался шум приближающегося шествия, трубы и барабаны смешались с приветственными криками толпы, со двора донесся топот коней, все ближе и ближе раздавались шаги, наконец двери зала распахнулись, и сквозь ряды павших ниц слуг султан рука об руку со своим сыном поспешил к трону его матери.
- Вот, - сказал он, - я и доставил тебе того, о ком ты так долго тосковала.
Но султанша прервала его речь.
- Это не мой сын! - воскликнула она. - Это не те черты, которые показал мне во сне пророк!
Как раз в тот миг, когда султан хотел осудить ее суеверие, дверь зала открылась. Вбежал принц Омар, преследуемый своими стражами, из чьих рук ему ценой величайшего усилия удалось вырваться. Задыхаясь, он припал к трону.
- Здесь я хочу умереть, вели убить меня, жестокий отец, ибо этого позора я больше не вынесу!
Все были смущены такими словами. Люди столпились вокруг несчастного, и подоспевшие стражи хотели уже схватить и снова связать его, но тут султанша, глядевшая на все это с немым изумлением, вскочила с трона.
- Стойте! - закричала она. - Этот и никто другой - настоящий! Это тот, кого глаза мои хоть и не видели, а сердце все-таки знало!
Стражи невольно отпустили Омара. Но султан, пылая яростным гневом, приказал им связать безумца.
- Здесь распоряжаюсь я, - сказал он властным голосом, - и здесь судят не по бабьим снам, а по определенным, совершенно точным признакам. Этот вот, - он указал на Лабакана, - мой сын, ибо он представил мне знак моего Друга Эльфи кинжал.
