…Слово «Тварь!» разлилось в атмосфере барака и висело нетронутым. Артист не шевелился. Как сценический персонаж, держал выигрышную паузу. Неподвижен и мертвецки бледен сидел на нарах Бориславский.
Воры презирали политических с особым чувством. Мужичье из трудяг они просто принимали за стадо баранов, но в политических подозревали неразвернутую силу. Вдруг настанет час-перевертень — и эта сила еще способна покарать и изничтожить. Поэтому, антагонистически ненавидя их, тиранили с пристрастием.
— Это грубость, фраер. Грубость! Не тот репертуар! — изрек наконец Артист и быстро подошел к Бориславскому.
Улыбаясь широкой злодейской улыбкой, Артист обеими руками взялся за уши Бориславского и потянул того вверх, сорвал с нар.
— Кем ты был в семнадцатом годе? — Артист тянул его за уши, как тянут гармошку. — Был революционером? Был?
— Да, — выдавил из себя Бориславский, наливаясь в лице страдальческой стыдливой краской.
— А кто ты теперь, фраер? Кто?
Бориславский, очевидно, не знал, что угодно в сию минуту ответить, пыжился, раздувал ноздри, тянулся на носках. В глазах от боли выступили слезы.
— Теперь ты, — подсказывал Артист, — контрреволюционер. Контрреволюционер!
— Да, — извиваясь перед мучителем, хрипло подтвердил Бориславский.
Артист засмеялся:
— О-о! Был революционер — стал контрреволюционер! А я как был уже в семнадцатом годе вором, так вором и остался. Меня в легавые не запишут. Это ты, сука дешевая… — Он отпихнул Бориславского, поднял вверх руку с оттянутым указательным пальцем и строго приказал: — Песню хочу. «Боже, царя храни»! Пой, сука!
Бориславский испуганно глядел на Артиста, готовый, вероятно, выполнить любую его причуду, но, так же вероятно, остерегался какого-нибудь последующего изощренного подвоха.
— Три-четыре. Запевай! — Артист стал дирижировать пальцем, покачивая головой.
Бориславский негромким сдавленным речитативом стал перебирать строки самодержавного гимна:
Бо-о-же-е, ца-а-ря-я храни-и!
Си-и-льный, держа-а-вный,
Ца-а-рствуй на сла-а-ву…
— Дальше!
На сла-а-ву, на славу нам!
Ца-а-рствуй на страх врагам…
Бориславский выл совсем не по мотиву. Артист разозлился, оборвал пародию:
— Слуху у тебя нет, контрик! Лажаешь песню!
Тут Артист в коронном трюке резко ударил головой в лицо Бориславскому, потом всадил ему коленом в пах. Бориславский скрючился, повалился на пол.
Артист отошел от него, закурил новую папиросу, стал пускать на электрическую лампу кольца из дыма. Они повисали вокруг нее синеватым нимбом.
