— Отто…
Что это? Он вздумал зубы заговаривать? Ну уж нет… подползи ближе, мерзость, и Отто Хаген покажет тебе, как питаться кишками ефрейтора Ремера…
— Отто… ты где? — силуэт темной массы становился все четче. Он говорил голосом Ганса Ульмана.
— Ульман?… — окликнул Отто, наводя ствол на ползущего.
— Это я… — Голос Ганса дрожал. — Ефрейтор… Я проверил пульс. И бумаги его забрал… Он отдал концы…
— Похоже на то… — прошептал Хаген, вытирая пот со лба. Его голос тоже дрожал, и все его тело трусило, точно в ознобе.
Теперь он уже мог смутно различить в темноте серое лицо Ульмана, на котором резко выделялись белки глаз.
— Отто… Что делать?… Нас тут, к черту, прикончат… — Дрожь в его голосе выдавала сильнейший испуг.
— Это я и без тебя знаю… К черту… — Отто пытался унять дрожь в голосе и в руках. Он крепче сжал вспотевшими ладонями приклад пулемета. Ему почему-то показалось, что так озноб побороть легче.
— Ефрейтор кончился… Старший группы умер… — повторял Ульман.
— Я знаю, черт возьми, Ганс! — резко оборвал его Отто.
— Теперь ты старший группы. Надо убираться отсюда… — как заведенный, повторял Ганс. Он тер руки о землю и о шинель. Как будто запачкался чем-то.
— Я подполз к нему, Отто… Руки скользят… Не могу понять, почему… Будто в слизи какой… Потом смотрю — это его кишки… Все наружу из него… Пульсируют еще, подергиваются. А он уже неживой… Надо выбираться, Отто… Нам сейчас всем тут кишки выпустят…
Отто подполз ближе к Гансу, ухватил его за шинель у плеча и тряхнул несколько раз:
— Эй, очухайся!… Здесь это случается, и мы пока живы… Перестань…
Он старался говорить как можно убедительнее, но стрельба и зловеще-багровые отсветы на перепачканных ладонях Ганса мешали выбрать нужный тон.
Ульман словно слушал, но не слышал его.
— Это чертово место, Отто… слышишь?… Мы потеряли Ремера, Дитмара, всех… Но еще ни одного вражеского гада не встретили. Ни живого, ни мертвого… С кем мы воюем в этой чертовой темноте? — Ульман окончательно терял над собой контроль.
— Отто, Отто… я понял… — твердил он. — Когда мы еще спустились в этот чертов карьер… Я понял, что он действительно… Чертов… Мы спустились в саму преисподнюю… В логово к самому дьяволу… Он нам всем выпустит кишки…
— Перестань пороть чушь… — прервал его Отто. Но озноб снова стал пробирать его.
— Да, Отто… — не унимался Ульман. — Они… никакие они не русские. Они кричали на… на чертовом языке.
— К черту… ползем туда… может, кто из наших остался… — Отто рукой показал в сторону карьера.
