— Шутка ли, выжить в такой рукопашной заварухе… — не перестает Шульц. — И мы еще должны…
— Что-то я не видел тебя в заварухе… — обрывает его Отто. Нудные речи Шульца изрядно действуют на нервы. Во время контрнаступления Шульц действительно отстал от передних рядов атакующих. Отто увидел его здесь, когда все уже было кончено. Наверное, отлежался в одной из воронок.
— Заткнись, Шульц… — добавил Отто.
Голос Отто прозвучал с такой злостью и неприкрытой агрессией, что Шульц послушно заткнулся. Наверняка почувствовал, что товарищ по оружию еще не отошел от рукопашной и под горячую руку может вполне его уложить на месте. Ситуацию разрядил голос обер-фельдфебеля. Он рявкнул над самыми их головами:
— Хаген, Шульц! Бегом за мной. Ротный вызывает!…
Шульц молча, но торжествующе глянул на Отто. Вот, мол, вышло по-моему! Сейчас — обратно в траншеи. Но вместо траншей обер-фельдфебель пополз куда-то вбок. Оказывается, вся рота залегла перед линией заграждения, и Паульберг находился теперь сбоку, метрах в двадцати левее порывов. Они по-пластунски проползли все эти метры, утюжа шинелями сырую октябрьскую землю.
Пули свистели над самыми головами солдат. Несколько взрывов один за другим сотрясли землю позади, в районе их позиций. Вторая русская «тридцатьчетверка» отошла назад. Теперь, маневрируя вдоль своих позиций, она и тяжелый танк KB непрерывно били из своих орудий. Мстили за сгоревший экипаж. Взрывы цепочкой росли по направлению к переднему краю третьей роты. Взрывная волна накрыла как раз то место, где минуту назад находились Отто и Шульц. Несколько метров колючей проволоки только-только починенного заграждения взлетели в воздух вместе с телами товарищей Отто.
Своего ротного Отто узнал только по голосу:
— Где вас носит, Барневиц, черт вас дери?!
Паульберг полулежал, опершись локтем левой руки в землю. В кисти он сжимал артиллерийский бинокль, вглядываясь в него здоровым левым глазом. Его правый глаз и верх головы были перевязаны окровавленным бинтом. Правая рука тоже была наспех обмотана бинтом, который обрисовывал пустоту на месте трех пальцев — среднего, безымянного и мизинца. Уже потом, когда они ползли, вжимаясь в холодную грязь, Барневиц рассказал, что пальцы лейтенанту оторвало осколком. Во время контратаки тот бежал, стреляя из своего пистолета. Уцелели только указательный и большой палец — их защитила рукоять лейтенантского «вальтера».
Лейтенант тут же оборвал неожиданно робкую попытку обер-фельдфебеля оправдаться. Он отнял от бинокля свой уцелевший левый глаз и оглядел им всех троих. Отто показалось, что он пробуравил его насквозь. Накануне осколком ему рассекло правую бровь. Глаз остался цел, но заплыл от воспалившейся раны.
