— Более обстоятельно побеседуем с вами не здесь и не сейчас. Уже темнеет, а разговор, судя по всему, предстоит долгий и непростой. Так что перенесем его в более подходящее место. Приведете себя в порядок, подкрепитесь. Небось кишки марш играют?
— Гут… Гут… — улыбнувшись каламбуру, сказал Броднер.
Плененных вермахтовцев Борцов поместил в «эмку» и, положив рядом со своим сиденьем автомат, укатил с ними в Витебск. Чутье ему подсказывало: действовать необходимо в высшей степени оперативно.
На серьезные размышления наводили и записи в дневнике Руммера. Зачем послан в эти края не кто-нибудь, а ближайший помощник шефа абверкоманды гауптман Шустер? С какой миссией? Чем так ценен бывший дивизионный разведчик? На что он теперь способен? Вопросов возникало много и на все нужны были ответы.
С заставой, оставшейся ночевать здесь же, в лесу, Борцов расставался на один-два дня, в зависимости от того, как поведут себя задержанные. Тем временем Самородов будет продолжать зачистку квадратов, прилегающих к озерам. Уходить из этих мест пока не следует, ибо не исключено, что курьеры сюда еще пожалуют. Фон Баркель человек настойчивый и упрямый, на полпути ни за что не остановится.
— Да, узелок завязывается многообещающе, — заключил Самородов, проводив контрразведчика. Он все больше проникался ожиданием каких-то новых, необычных, но очень важных в его судьбе испытаний.
Когда его после фронта отрядили на проческу освобожденных территорий, поначалу эта работа показалась ему, откровенно говоря, без особой важности. Первый взгляд был недолговечным, стоило лишь один раз провести эту так называемую проческу. Попавшие в его «сети» вояки, ухитрившиеся избежать плена, по-прежнему представляли большую опасность для страны. Но кроме фронтовиков в его улове оказались и умельцы совершенно иных методов борьбы — изощренных и коварных. Немецкая военная разведка затрачивала колоссальные средства на то, чтобы нафаршировать советский прифронтовой тыл своими посланцами — и шпионами-одиночками, и мобильными группами, и резидентурой, и действующими стационарно опорными пунктами. Все годы она только тем и занималась, что вербовала разного рода отщепенцев, натаскивала их редкому ремеслу и затем на бомбардировщиках забрасывала за линию фронта, чтобы они способствовали победе Германии.
После непродолжительного путешествия по глухой лесной дороге Манфред Броднер со своим спутником очутился в тихом старинном особняке, в просторной и довольно-таки уютной комнате. Здесь его ничто не стесняло и не раздражало. Он вообще не рассчитывал в русском плену на такой комфорт, тем более что личные удобства давно уже были ему безразличны. Солдат есть солдат. Какой тут к черту комфорт, если сама жизнь постоянно на волоске. Да он и жизнью перестал дорожить. Лейтенант Руммер и доктор Шульце напрасно тогда перехватили его руку и не дали произвести точный выстрел. Знать, не судьба. Впрочем, когда в душе уже перекипело и рассудок остыл, он с полной отчетливостью осознал, что приставлять пистолет к собственному виску он никогда больше не посмеет. Да и не только к собственному… Потому-то он, заметив на тропе русских солдат, выбрался из кустарника сам, не дожидаясь, когда от него этого потребуют.
