Разглашению не подлежит - Александр Севастьянович Сердюк

Так что же, на этом и конец? Что еще может произойти в твоей двадцатидвухлетней жизни? Еще один бой? Только один, последний? Бой до той самой секунды, когда пуля - чужая или своя - поставит точку?

А их, этих боев, было немало. Целый год войны! С июня по июнь. И всякое случалось. Но еще ни разу положение не казалось таким безвыходным. Ни разу.

Его маленькую группу - всего двенадцать партизан - немцы загнали в болото и обстреливают со всех сторон. Днем люди по грудь стоят в бурой, вязкой, вонючей жиже. Ею пропиталось все тело. Но болото спасает - немцы сюда не лезут, не осмеливаются. Они боятся болота так же, как ночью леса. Только ночью Козлов выводит свою группу на поляну. Здесь если к не совсем безопасно, то по крайней мере сухо. Весна покрыла ее мягким душистым ковром. Пахнет сочными травами и цветами, пахнет теплой, обласканной июньским солнцем землей, пахнет ленивым, чуть колеблющим вершины вековых деревьев ветром. Ах, если бы не война! Или тогда не ощущал бы так остро всей этой прелести? Почему жизнь ценишь по-настоящему лишь в предчувствии возможного расставания с нею?

Коротки летние ночи, надо хотя бы часок вздремнуть, но до сна ли? Отдыхают ноги, налившиеся за день свинцовой тяжестью, отдыхает спина, скованная нечеловеческой усталостью, и только голове нет покоя. Хочется хотя бы мысленно вырваться из этого Чертова болота, из этих глухих, в иное время никого не привлекающих дебрей. Вырваться из той жизни, которая мнет и переминает тебя вот уже год. О чем вспоминать? О тяжелых, на полное истребление боях, о непроходящей горечи поражений, которым нет числа? Как мало было до сих пор побед! А ведь казалось, что все будет наоборот. «Если черная сила нагрянет…»

Он, Александр Козлов, готовился к грозному часу серьезно. До войны стал военным. Пошел учиться на пехотного командира. Откровенно говоря, мечтал о другом - в детстве Саше нравились танкисты. Он и заявление подал в танковое училище. А приехал в Калинковичи, смотрит - матушка-пехота! В первую ночь так и не сомкнул глаз, а наутро - к курсовому командиру. Ошибка, дескать, вышла, исправьте, пока не поздно.

Командир уже немолодой, виски в серебре. Выслушал, потом этак ласково, по-отцовски спрашивает:

- Что ж это вы, товарищ Козлов, царицу полей занижаете? Да она, запомните, всему голова. Ей, если хотите, все подчинено… Кому, Александр Иванович, придается артиллерия? А танки? А славные наши соколы? То-то же…