Командира полка вместе с шофёром и ординарцем на машине проводили за кольцо охранения. С облегчённым сердцем они поехали к себе в полк… Благодарение Богу! Чудо-спасение… Ехали молча, не проронив ни слова в вечерней сумеречной полутьме. Молча поглядывали друг на друга, понимая мысли без слов, не веря счастливому исходу… А может быть, здесь кроется какой-нибудь подвох? Нет! Они определённо боятся столкновений. Война кончена. Каждому хочется остаться живым. Так же как и мне самому. Нет, подвоха быть не может! Быстрее в полк! Нервы не выдерживают. Чем меньше сознания опасности, тем больше теряется самообладание…
Поднявшись по тревоге, второй полк двинулся к городу Шлюссельбургу, который был занят американскими войсками. Американцы отказали дивизии в переходе на свою территорию и выставили танковые заслоны. Советские войска на утро должны были занять этот район. Наступавшая ночь давала возможность выиграть время только до утра. Советские части ночевали в 3–5 километрах от линии американских войск, возле которой, на окраине Шлюссельбурга, в сомкнутых колоннах беспомощно стояли полки Первой дивизии.
Генерал Буняченко и штаб дивизии находились здесь же. Связь с генералом Власовым была потеряна. Предполагали, что он уже с американцами и это поддерживало дух. Попытки генерала Буняченко связаться с американским командованием, по-прежнему оставались безрезультатными. На настойчивые просьбы пропустить генерала Буняченко, через танковый заслон, для переговоров в американский штаб, ему сообщили, что переговоры назначены в 10 часов утра следующего дня. По-видимому, и для американцев надо было иметь время, чтобы получить указания свыше как поступить с власовской дивизией. Было совершенно ясно, что американское командование не понимало и не хотело понимать того, что с наступлением рассвета советские войска подойдут к границе американской зоны, и Первая дивизия очутится в их руках…
Наступила ночь. Надежда на пропуск дивизии была сомнительной. Переговоры назначенные на утро могут стать уже не нужными, да и, по всей видимости, вообще они не предвещали ничего хорошего. Сомнения перерастали в отчаяние, растерянность, страх. Необходимо было немедленно, что-то предпринять, чтобы спасти людей. Но, что можно было сделать?…
Около 23 часов к генералу Буняченко приехали два советских офицера — майор и лейтенант. По внешнему виду и по манере держать себя, оба они были типичными политработниками, если не чекистами особых отделов НКВД. Представляясь генералу Буняченко, они особенно подчеркнули, что является строевыми офицерами. Это получилось так неестественно, что только подтверждало обратное. Буняченко принимал их в своем автомобиле т. к. не имел другого, более подходящего места. В это время подъехал командир второго полка. Увидев его, генерал Буняченко вышел из автомобиля и командир полка рассказал ему, как он попал к полковнику Мищенко и всё, что произошло с ним. Генерал Буняченко уже знал об этом, от приехавших советских офицеров, которых полковник Мищенко прислал узнать — куда же девался парламентёр? Из разговоров между Буняченко и советскими офицерами было видно, что советскому командованию не было известно о том, что дивизия разоружена и в каком безвыходном положении она находится. Они были в полной уверенности, что дивизия имеет возможность уйти на американскую территорию.
