Кузя оставался Кузей даже сейчас. Спорить с ним было бесполезно.
— Так, значит, клянешься?
— Твоя взяла, поклялся уже, но остаюсь при своем мнении.
— Мнение твое меня в данном случае не интересует. Теперь настала очередь Слободкина обижаться, и он сказал:
— Не интересует — тогда ищи себе в выручалы кого-нибудь другого, а я…
— Нет, нет! Мне нужен именно ты.
— Почему же именно?
— Ты сам ранен.
— Моя рана — царапина.
— Разные раны бывают, разные царапины, не будем считаться. И вообще, давай ближе к делу. Во сколько заходишь?
— В двадцать три ноль-ноль.
— Вот теперь я вижу, ты действительно друг. Схлопочи где-нибудь сапоги, совсем человеком будешь.
— А твои?
— Мои куда-то упрятали. Сюда только попади!… Слободкин обещал Кузе что-нибудь придумать.
— В крайнем случае рвану без сапог. А еще лучше — сходи к Браге и все честно скажи. Он для благородного дела из-под земли достанет.
Слободкин направился к Браге, хотя мало верил в успех своей миссии.
Узнав, в чем дело, Брага замахал было руками, но когда услышал, что сапоги нужны не кому-нибудь, а опять Кузе, заговорил совсем по-другому:
— Не лежится ему? Ясно! Разве такой улежит, когда рота в бой идет? Ты, например, улежал бы?
— Не улежал уже.
— Ах, хлопцы, хлопцы, ну що мени з вами робыть? А? Цэ вам не каптерка в Песковичах.
Поворчал-поворчал, потом вдруг спрашивает:
— Сорок перший?
— Не помню, товарищ старшина…
— Кто за вас помнить должен? Старшина, конечно. Ну тогда знай — сорок перший.
Брага посетовал еще немного на трудности обстановки, потом сказал:
— Пошли.
Они отправились, конечно, в каптерку. Это учреждение немедленно возникало там, где появлялся старшина. В лесу ли, в болоте ли, расположились на ночной отдых или дневной привал, уже через десяток минут после остановки старшина занят делами ОВС — обозно-вещевого снабжения. Сначала собирает все в одно место "лишнее" — у кого портянку сверхкомплектную, у кого подковку к сапогу, у кого что. Глядишь, и малая походная каптерка уже начинает работать. Все предвидит, все учтет старшина — и когда ты без сапог останешься, и когда без скатки. Все предусмотрит, на каждый случай припасено у него словцо, которое посолоней, и на каждый случай доброе.
— Чтобы это в последний раз!
— Понятно, товарищ старшина.
Сделает какую-то отметку на измусоленном клочке бумаги.
— До Берлина чтоб хватило! Смекаешь?
Откуда он брался тогда, этот Берлин? Только из уст старшины про него и слышали. А все-таки было приятно. Сказанет старшина "Берлин" — словно перелом в войне наступает. Так и сегодня.
