Мы с Тминчик вышли прогуляться.
Я помог ей одеться в наряд эльфов, что сходят с неба полакомиться на земляничной поляне: ягодки осыпали ее облачение. Я собирался подарить ей его на пятилетие, но теперь было уже слишком поздно.
На плече я закрепил красную ленту. Это была регалия для опознания ребенка, который умрет в течение суток.
Подобно всем детям этой эпохи, Тмин понимала, что такое смерть.
Большинство маленьких девочек возраста Тмин пугались красных лент, они плакали и молились.
Тмин не сказала ни слова.
— Ладно, пошли, — сказал я.
— А как же мама?
— Она сказала, что плохо себя чувствует.
— Ах вот как.
Мы шли, взявшись за руки. Парк был почти пуст, лишь несколько людей повстречались на тропинках. Сегодня многим предстоит умереть, подумал я.
Мы с Тмин проследовали к аттракционам.
Увидев ленту Тмин, кассир выдал нам пакет попкорна и воздушный шарик, сказав, что мы можем проходить.
— Спасибо, — сказала Тмин.
Два брата, с виду лет восьми-девяти, с такими же алыми лентами, как у Тмин, играли в мяч.
— Эй! — позвал один из них Тмин. — Хочешь с нами?
— Играй, если есть желание, — откликнулся я на ее взгляд, — все в порядке.
Тмин направилась к ребятам.
— Я никогда не играла в такое, — сказала она, — не знаю как.
— Это легко. Иди сюда, научим.
Я присел на скамейку.
Там уже сидел пожилой человек. Я понял, что, видимо, мальчиков привел он, приходясь им дедом или кем угодно.
Он был тише трупа, даже не мигал.
Тмин с мальчишками играли в мяч целую вечность.
Вечерело, и настало время нам с Тмин отправляться домой. Малыши остались играть, а старик по-прежнему сохранял незыблемую позу.
— Оревуар, — сказала Тмин.
— Оревуар, — откликнулся один из мальчишек.
— Оревуар, «Зеленый Мизинчик», — сказал другой.
Мы взялись за руки и пошли домой.
— Слушай, папуля!
— Что?
— Я умею кидать финтом.
— Ого, да это просто замечательно.
— А еще могу «крученые».
— Вот это да! Славно.
— Папуля!
— Что, Тмин?
— Один мальчик взял меня за руку.
— Готовый убийца, не так ли, Тмин?
— Нет, я бы не далась.
Приведя Тмин домой, я напустил ванну. Сначала вымыл ей голову, потом все остальное. У нее были мягкие, светлые волосики. Крошечное тельце было таким худеньким, таким щуплым. Особенно руки.
Надев пижаму, она пошла спать со мной.
— Жаль, что мама не с нами, — вздохнула она.
