Шум толпы перекрыл чей-то громкий голос. Рашель его узнала — помощник Сайфуса. Он просил людей разойтись по обочинам дороги.
Толпа вдруг притихла и расступилась, как море. Рашель, с Мэри по одну руку и Сэмюелем по другую, остановилась. И увидела, наконец, Томаса — как всегда, во главе растянувшегося в глубину леса войска, верхом на огромном черном жеребце. Она выдохнула с радостным облегчением.
— Отец!
— Погоди, Сэмюель. Сначала — чествование павших.
Народ отступил еще дальше, расчистив для воинов проход. Стал слышен цокот копыт.
Вперед вышел Сайфус, и Томас остановил коня. Они тихо заговорили друг с другом. С правой стороны от Рашели все еще выстраивались вдоль дороги тысячи людей. Вдали, в свете восходящей луны, мерцали воды озера. В деревне было около тридцати тысяч жителей, но число это должно было возрасти до ста в ближайшие дни, когда на ежегодное Собрание явится весь Лесной Народ.
Разговор Сайфуса с Томасом затянулся дольше обычного. Что-то было не так. Вчера, когда Уильям прискакал с приказом готовиться к бегству, он намекал на серьезность положения, но ведь они же победили? И не могут сейчас объявить, что Орда — в дне марша отсюда?
Но вот Сайфус медленно повернулся лицом к толпе. И стоял молча до тех пор, пока тишина не стала столь глубокой, что Рашели показалось, будто она слышит его дыхание. Затем он вскинул руки, обратил взор к небу и начал плач.
О, Сайфус, сколько? Скажи нам, сколько!
В толпе послышались тихие стенания. И, наконец, он громко вскричал:
— Мы потеряли три тысячи сыновей и дочерей! Три тысячи! Так много! Никогда еще число павших не доходило и до одной.
Стенания сменились криками скорби и отчаяния. Должно быть, их слышно было и в пустыне. Томас сошел с коня, за ним спешились остальные воины. Они опустились на колени, склонили головы и заплакали. Встала на колени и Рашель, и все жители деревни, оплакивая жен, матерей, отцов, дочерей и сыновей, ставших жертвами Орды. Только Сайфус остался стоять, воздев руки и взывая к Элиону:
— Утешь детей своих, о, Создатель! Прими дочерей твоих в свое лоно и осуши их слезы. Избавь сыновей твоих от зла, посягающего на твою святость. Приди и спаси нас, о, Элион. Приди и спаси нас, возлюбленный сердец наших!
Обычай сочетать браком вдов и свободных мужчин, похоже, вскоре должен был прекратиться. Мужчин не хватало. Они погибали. И сердце Рашели болело сейчас за тех, кто вот-вот узнает, что мужья их — в числе павших.
Оплакивание длилось минут пятнадцать, пока Сайфус не завершил молитву. Затем он опустил руки, и воцарилась тишина.
