Уже на другой по приезде день у него появилось такое чувство, точно он и не уезжал никуда – все кругом казалось знакомым и обыденным. И «Мебель-эксклюзив», где он отработал больше пятнадцати лет главным художником, и поселок таунхаусов, где он прожил пять с лишним лет, и его жена Лиза, за семь лет брака с которой они давно успели привыкнуть и даже примелькаться друг другу. Хотя Александр Васильевич уважал, ценил и по-своему любил жену и был благодарен судьбе за кроткую, покладистую, немного романтичную спутницу жизни. Он никогда не изменял ей и даже не думал об этом. А что до привычки, то и тут Александр Васильевич не видел ничего худого – ведь человек ко всему на свете привыкает. Это так естественно за семь-то лет совместной жизни.
В свои сорок пять он научился ценить жизнь с ее простыми радостями и никогда никуда не спешить.
Конечно, Александру Васильевичу иногда вспоминались отдельные сцены из недавнего отпуска, но они представлялись ему скорее кадрами случайно увиденного кинофильма, чем реальностью, причем кинофильма неоригинального, не выходящего вовсе из рамок обыденного.
Однако в Финляндии Александр Васильевич неплохо отдохнул, набрался сил, и у него вновь появилось желание работать, действовать.
В свой первый рабочий день Александр Васильевич съездил в арбатские переулки и быстро уладил зависший заказ. Он легко убедил действительно зловредную тетку в возможности устройства антресолей максимум над третьей частью комнаты, компактно и удобно расставил на них предполагаемую дубовую мебель. Тетка осталась довольна, и «Мебель-эксклюзив» приступила к воплощению в жизнь ее заказа.
Спокойную и безоблачную картину окружающего мира Александру Васильевичу немного портил его собственный сын Астерий, которого Александр Васильевич не видел уже давно. Парень неожиданно переселился в свой перепелкинский коттедж и теперь носа не казал оттуда.
Хорошо было бы его проведать. Александр Васильевич не боялся за сына. Астерий был холоден, достаточно трезв и разумен, чтобы совершать непредсказуемые поступки, например запить или сделаться наркоманом. Однако ему было только восемнадцать лет. Александр Васильевич вспоминал себя в эти годы, и желание навестить сына у него усиливалось.
Астерий иногда звонил вечерами. Говорил кратко, словно извинялся за что-то, вилял хвостом, неопределенно обещая приехать, и все не ехал. От Лены Александр Васильевич знал, что Астерий закрутил шашни с какой-то Викой. Александр Васильевич не был ригористом, но, по рассказам Лены, Вика – цепкая, хваткая особа из приезжих, старше парня на четыре года – положила глаз на его престижный коттедж. А это не было хорошо.
