С иного угла зрения стал рассматривать происходящие события и Пентти Хаанпяя. Однако прозрение пришло не сразу: слишком сильным оказалось влияние буржуазной пропаганды и идеологии, чтобы так легко от него избавиться. Обладая силой художественного таланта и с его помощью постигая недавнее прошлое и настоящее своей родины, Пентти Хаанпяя в то же время отдает дань скептическому взгляду на исторический процесс, не всегда ясно представляя себе ход и смысл этого процесса. Поэтому в ряде его произведений в начале войны нередко звучала нота усталости от войны, крови, ужасов, братоубийственной схватки, надежды на отдых от бомб и пуль, на восстановление мира и человечности. Слишком слаба его позиция активного гуманиста, слишком инертны его герои, которые все еще остаются пассивными жертвами, одинокими и беспомощными, в поступках которых трудно усмотреть социальную устремленность. Так, например, герою рассказа «В блиндаже» (сборник «Современность», 1942) дробные пулеметные очереди кажутся стрекотом швейной машины, «на которой шьют что-то новое для человечества».
Но сборник «Современность» состоит не только из рассказов о жестокости войны и о пассивной участи финских парней в ней. В него вошли также рассказы, в которых чувствуется активная антивоенная позиция автора и его вера в мирное будущее своего народа. Герои этих рассказов, преодолев оцепенение от ужасов войны, начинают верить в то, что война не может длиться вечно, что наступит время, когда на земном шаре вновь воцарится мир. Так, Тээриваара Анна в рассказе «В тайге» верит в то, что ее детей ждет иное будущее, а герой рассказа «Солдат пашет» читает по предметам, валявшимся на бомбами перерытом поле, не историю смерти и разрушения, а историю жизни — неистребимой и не исчезающей бесследно.
В итоге сложного процесса духовного прозрения Пентти Хаанпяя окончательно освободился от своих сомнений и колебаний, мировоззренческих и идейно-эстетических блужданий. Горький опыт войны помог ему вылечиться от политического инфантилизма. Хаанпяя возмужал, в нем крепла вера в нравственное здоровье народа, в его способность превозмочь временные заблуждения и обуздать темные социальные силы, в его способность строить новый мир. Уже в 1944 году он пишет: «Да, время сейчас любопытное, что-то новое рождается. Да и должно родиться. Ведь иначе все страдания человечества оказались бы напрасными». Несмотря на негодование финской критики, — мол, сплавщик вновь забунтовал, — Хаанпяя смело проводит через свои произведения мысль о том, что врагом гуманизма и всех нравственных ценностей человечества является не «большевизм», как об этом непрерывно твердила антикоммунистическая пропаганда, а идеология и практика фашиствующей финской буржуазии.
