Эта перемена произошла с ним постепенно и как будто незаметно. Сначала его прежнее дружелюбие и веселость давали иногда о себе знать, подобно тому, как в хмурый день солнце изредка проглядывает сквозь облака. Но со временем мрачные тучи окончательно затянули его душу. Ни малейшего просвета, ни дуновения ветерка. Почему так случилось? Кто знает. Как туман, его обволакивали бессмысленность, серость и однообразие жизни маленького военного городка. К ним присоединился алкоголь, и капитан стал просиживать ночи напролет за бутылкой. Так он постепенно отравлял не только свою кровь, но и душу. Капитан стал подозрительным, мрачным и раздражительным. Он разучился радоваться, ничто его не интересовало. Однако свои служебные обязанности он продолжал выполнять аккуратно и после пьяной ночи неизменно шел учить солдат, не успевший как следует протрезветь, измученный бессонницей и поэтому злой. Ему приносило удовольствие только сознание того, что солдаты боятся и ненавидят его. Других радостей, других желаний у него не было. Он стал заурядным армейским чернорабочим, опустившимся, полунищим, впавшим в немилость по какой-то давно забытой причине. Не приходилось сомневаться, что его карьера уже окончена и ни одна новая, более крупная звездочка не украсит его петлиц и на его рукаве не появится больше ни одной новой нашивки. Оставалась одна отрада — знать, что тебя боятся, что тебе повинуются. Пусть себе ненавидят, лишь бы боялись и лишь бы страх был сильнее, чем ненависть.
А ведь было время, когда солдаты его любили и называли «своим парнем». Тогда и дела шли хорошо. Его рота считалась лучшей и гарнизоне, и поэтому он так быстро получил две новые звездочки в петлицу. Дела и теперь шли как будто неплохо. Служба как служба. Его солдаты знали свое дело, хотя иногда назло капитану и делали все шиворот-навыворот.
Так однажды на контрольных стрельбах ни одна пуля не попала в мишень в роте капитана Лелу. Зато красные флажки ограждения стали похожими на решето. Важный чин, наблюдавший за стрельбой, стал допытываться у солдат, почему их пули летят мимо мишени. И узнал, что те нарочно стреляют не целясь, в отместку за бесконечную муштру и жестокую дисциплину. И похоже, им удалось добиться своего, потому что этот надутый господин начал кричать и обругал сначала солдат, а потом капитана. Лелу приложил руку к козырьку и попытался что-то сказать в свое оправдание: «Господин полковник, господин полковник…» Но полковник только рявкнул: «Стоять смирно!» И капитану пришлось застыть, вытянув руки по швам. А как же иначе… Жрать захочешь, так волей-неволей будешь спину гнуть. Солдаты же втайне злорадствовали: нашлась наконец и на их капитана управа. Ничего, ничего, порадуйтесь до поры до времени. Скоро опять поймете, кто здесь господин.
