– Я до сих пор не могу прийти в себя, – сообщила Люба ломким нежным голосом.
Когда явился майор, ноги ей пришлось спустить на пол.
– Это кажется невозможным! – лепетала она, нашаривая туфлю узкой стопой. – Как в это поверить?
– Постарайтесь вспомнить весь сегодняшний вечер. Особенно то, что было ближе к полуночи, – попросил майор. – Кто куда выходил, кто оставался в комнате? Сами вы покидали это помещение? Посещали, скажем, ту уборную, что наверху?
Голос майора и его вопросы звучали на редкость грубо и прозаично. Люба Ажгирей не сразу уловила, о чем речь. Было похоже, что сама она всегда жила в мире других понятий, более тонких и не определимых протокольными словечками. Она опустила ресницы и по-детски прижала к губам указательный палец.
– Трудно сейчас восстановить в памяти, что и когда было, – пожаловалась она. – Вы же знаете эти вечеринки: все одновременно говорят, все мелькают, смеются, выходят, заходят. Сегодня все было как всегда. Я сама, конечно, тоже выходила – что называется, припудрить носик. Здесь рядом есть туалет, но там кто-то безбожно накурил. Запах дыма страшно въедается в одежду, в волосы, а я этого не люблю. Поэтому я поднималась наверх.
– Один раз? Два? Когда это было?
– Я не смотрела на часы. Но поднималась я не раз, конечно. Вы же знаете нас, женщин: каждые полтора часа нам надо посмотреться в зеркало. А лучше еще чаще! Я посещала туалет наверху, возле гардеробной. Сразу же вас огорчу – ничего подозрительного я не заметила.
– Вы не видели входящих в кабинет или в спальню?
– Нет. Мне не повезло, да? Там, наверху, было тихо, только кто-то скребся и хихикал в гардеробной. Думаю, это были друзья сына Александра Григорьевича – я видела сегодня мельком какую-то девушку и молодого человека в синем джемпере. Кажется, у них роман – они целовались в коридоре. Вы у них спросите, не проходил ли кто мимо. Хотя много ли заметишь, когда целуешься!
Она говорила тихим, прерывистым голосом и прикрывала глаза, когда что-то силилась вспомнить. Наблюдая эту искренность и непосредственность, Стас мрачнел. Он понимал, что из Любы ничего путного не выжмешь. Привычные мысли о лживости и бесполезности слабых женщин закрутились у него в голове. Он стал так неприветлив, что Люба вздрогнула. Она потупилась и замолчала.
– А стрелять вы умеете? – вдруг спросил майор.
Люба очень удивилась:
– Стрелять? Зачем это?
– Ну, хотя бы ради развлечения. Приходилось?
– Развлекаться стрельбой? Мне это не кажется забавным. Я предпочитаю фитнес, выставки современного искусства, хороший джаз. Вы не ходили в прошлый четверг на Колина Грабба?
