- Четырех номеров не будет, э-э, сударь, - сказала она. - С указанными параметрами будет всего лишь два. Есть без биде, но там уже живут.
- Выгони, - распорядился Толян.
- Это невозможно, - сказала она. - Ответственные работники.
- Выгони.
- Это будет дорого стоить.
- Сколько?
- Двести долларов сутки, - краснея, произнесла администраторша.
- Заметано, - сказал Толян...
Сонного Кольку, который спал на ходу, уложили в кресло-кровать, после чего Маша со Светой перебрались на кухню.
Квартира у Маши была маленькая, чистенькая, на шестом этаже шестнадцатиэтажного дома. Окно в кухне было распахнуто настежь, легкий сквознячок колыхал тюлевую гардину. Внизу во дворе орали пацаны, сгущающиеся сумерки уже мешали играть в футбол.
Разговор шел о том, о сем, этакий необременительный, отвлекающий от проблем трёп под чашку остывающего терпкого чая.
Порой Света, которой очень нравилась и уверенная в себе Маша и эта сияющая чистотой кухонька, ловила себя на мысли, что завидует. Завидует, что люди могут жить так спокойно и уютно, а она не может. И квартира есть побольше этой, и чемоданы денег, на которые можно купить дворец, нету главного - спокойствия. Которое ушло, как только ушел Игорь.
Всякий раз, когда Света думала об Игоре, она мрачнела, замыкалась в себе, и Маша начинала её тормошить.
Света возвращалась из своей оцепенелой задумчивости, а Маша говорила ей, успокаивая:
- Да вернется он. Все всегда возвращаются. Не война ведь.
- Может, хуже, чем война, - вздохнув, отвечала Света. - Мы же не знаем. Ты извини, что я такая... квёлая. Навязалась тебе на шею.
- Вот только этого не надо, - говорила Маша. - Я же не чурбан какой-нибудь. Я же понимаю.
Незаметно прошел час, мальцы во дворе угомонились. Поднялся ветер, шумя листвой стоящих внизу лип и тополей, и Маша прикрыла окно.
Разговор у них теперь шел о молодняке, и Маша очень опасалась, что нынешние реформы (так сказать реформы) молодежь исковеркают, потому как всё и вся начинает заменяться золотым тельцом.
Наплевать на искусство, на культуру, на науку. Главное - любым способом нахапать. Примеры перед глазами: олигарх хапает, не имея за душой ни таланта, ни элементарных способностей, а писатель, художник, ученый сидят на бобах. Родители, окончившие институты, также сидят на бобах. Так какой смысл учиться? Зачем напрягать извилины? Страшненькая мораль, подленькая мораль - всё сводить на голые деньги. Деньги - всего лишь эквивалент труда и не более. Сначала должен быть труд, а нет труда - нет денег. Труд - это лошадь, деньги - телега. Больше телега - больше труда, чтобы её свезти. Верно ведь? А у нас, как у дураков, телега впереди лошади. Запрягли! Экие умельцы.
