Мы же, дежурные офицеры, решили, что лучше на многое закрывать глаза. Дисциплина, очевидно, полетела ко всем чертям. Если бы мы записывали каждого нарушающего офицера, вся толпа вскоре очутилась бы в камерах.
Комендант единожды или дважды поднимался в коридор над кухнями военнопленных, чтобы там понаблюдать, как исполнятся его новый приказ. Бунт назревал настолько очевидно, что он приказал установить в окне легкий пулемет. Не могу сказать, что я, как немецкий офицер, принимающий перекличку, сам чувствовал бы себя в безопасности в этом дворе, начни кто-нибудь стрелять оттуда из пулемета. Когда летом 1941 года наш караул принялся из парка палить по вывешенному из британских окон национальному флагу, рикошеты (а ведь это были лишь единичные выстрелы) натворили много бед. Пулемет же, стреляющий вниз в этот каменный мешок двора, будет означать не только гибель военнопленных, но и, несомненно, некоторых из нас. Пулемет скоро убрали, но, прежде чем добиться хоть некоего подобия дисциплины, нам пришлось еще немало потрудиться.
Приближалось Рождество, мое третье Рождество в Кольдице. Все, что я получил в качестве подарка на этот раз, были медовые пирожные, несколько яблок и орехов и, главное, губная гармоника! В первый раз мы, сидевшие в столовой офицеров, не получили кофе. Даже снега не было. Снег пошел только в Новый, 1943 год, когда я отправился в увольнение.
Вилли был нашим лагерным электриком. Он работал в замке до и в течение всей войны, вместе со Слэмом-плотником и Слэмом-каменщиком (который умер в 1944 году), как их прозвали. Однажды вечером Вилли отправился во французские помещения, чтобы починить перегоревший предохранитель. Многие из нас находились в увольнении — дух Рождества заставил всех немного расслабиться. Инструменты Вилли проверили, и он был впущен во двор с обычной желтой нарукавной повязкой с номером 54 и немецким орлом на ней.
Примерно в половине шестого к воротам подошел французский офицер, чтобы вернуть лопаты, выдававшиеся под честное слово. Человек у ворот проверил их. Вилли вернулся со своей работы, прошмыгнул мимо французского офицера и, миновав ворота, направился налево под арку, а оттуда в немецкий двор. Хотя Вилли был одним из наиболее знакомых фигур в лагере, на воротах в парк часовой спросил у него пропуск. К несчастью для Вилли, он оказался не тем, да и сам он был поддельным! Попытка провалилась. Мы сфотографировали мнимого Вилли (лейтенанта Перодо) и настоящего вместе. Сходство было почти совершенным, только вот шарф у ложного Вилли оказался немного не того цвета.
