По крайней мере, проснувшись следующим утром, он уже точно знал, как его зовут и где он находится. Скудные события предыдущего дня вспомнились без труда: служитель, горячая овсянка, стонущий мужчина на соседней койке, серый потолок, грубое одеяло и резкая боль в груди.
О времени он и понятия не имел, но, видимо, когда в палату вошел полицейский, было уже за полдень. Посетитель оказался крупным представительным мужчиной, форменный плащ и цилиндр столичной полиции придавали ему особенно внушительный вид. У него было костистое длинноносое лицо, широкий рот и настолько маленькие и глубоко посаженные глаза, что их цвет было трудно определить. Выражение лица — скорее приятное, несмотря на сдвинутые брови и поджатые губы. Гость остановился у койки Монка.
— Ну, на этот раз вы меня узнали? — бодро спросил он.
Монк не стал качать головой — это бы причинило ему боль.
— Нет, — просто ответил он.
Подавив раздражение и некоторую растерянность, полицейский оглядел Монка с ног до головы, нервно прищурив при этом один глаз, словно прицеливаясь.
— Сегодня вы выглядите лучше, — произнес он.
Трудно сказать, было ли это правдой. Возможно, Ранкорн просто хотел ободрить Монка. Если на то пошло, больной вообще не имел представления о собственной внешности: черноволосый он или белокурый, красивый или уродливый? Хорошо ли сложен?.. Он еще даже рук своих ни разу не видел, не говоря уж о скрытом под одеялом теле.
— Полагаю, вы так и не вспомнили, что с вами случилось? — продолжил Ранкорн.
— Нет.
Монк растерялся. Был ли он лично знаком с собеседником? Может быть, Ранкорн настолько влиятельное лицо, что его знает каждый? Подозревает ли он Монка в совершении преступления или же ему просто необходимы какие-то сведения?
Монк лежал на койке, закутанный в одеяло до подбородка, но все же чувствовал себя обнаженным и уязвимым. Наверное, он был знаком со многими людьми, но сейчас никого не помнил. Монк даже не знал, кто его любит, а кто ненавидит, кому он помог в прошлом, а кому причинил вред. Он ощущал себя человеком, который умирает от голода, но боится, что лежащая перед ним пища отравлена.
Он снова взглянул на полицейского. Служитель вчера назвал его имя — Ранкорн. Пора было на что-то решаться.
— Что со мной произошло? — спросил Монк.
— Похоже на несчастный случай, — сухо ответил Ранкорн. — Ваш кеб перевернулся. Должно быть, лошади испугались и понесли. — Он покачал головой, опустив уголки рта. — Кебмен расшибся насмерть, бедняга. Разбил голову о бордюрный камень. Вы были внутри, и это, полагаю, спасло вас. Пришлось повозиться, чтобы извлечь вас оттуда. Вы были все равно что труп. Никто и не думал, что вы окажетесь таким крепким парнем. Совсем ничего не помните? Даже своего испуга? — И он снова прищурил левый глаз.
