– Значит, всё это?…
– Да. И от лица нашей службы я приношу вам извинение. Но поймите и нас. Что стоит пара зуботычин по сравнению с опасностью, что в наши ряды может затесаться враг?
Поздно вечером Николай в сопровождении гитлеровского лейтенанта заехал домой. Глядя в осунувшееся лицо жены, ловя её встревоженный взгляд, он испытывал острую боль, но держал себя в руках, старался казаться веселым. Жизнерадостности же гитлеровца с лихвой хватало на всех троих. Откупорив бутылку трофейного вина, лейтенант предложил выпить за успех и за то, чтобы счастье фрау и герра Раховых было голубым, как весеннее небо. Той же ночью Рахов выехал в Волноваху.
Около месяца он жил здесь на конспиративной квартире, где под руководством двух офицеров-разведчиков постигал тайны шпионского ремесла. Экзаменовал Николая сам Фаулидис. Он остался доволен знаниями курсанта. Особый восторг у матерого шпиона вызвало мастерство лейтенанта в стрельбе. В полутемном тире, с двух рук Рахов точно поразил быстро мелькающие мишени. После экзаменов Николаю торжественно объявили, что он оставлен инструктором при зондеркоманде господина Фаулидиса, которая уже известна читателю под названием «команда Локкерта».
Эта команда вела подрывную деятельность против наших войск, главным образом Южного и Северо-Кавказского фронтов. И хотя она находилась в подчинении начальника абверкоманды полковника Визера, Фаулпдис имел определенную независимость и имел право самостоятельно проводить крупные операции. Зондеркоманда имела в Мариуполе и Волновахе свои курсы по подготовке разведчиков и диверсантов, которые ежемесячно забрасывались на восточное побережье Азовского моря и даже в районы Астрахани, Грозного, Туапсе, Тбилиси, Сухуми и Батуми.
Непосредственным начальником Рахова был лейтенант Александр Кранц, с которым у Николая очень скоро установились почти приятельские отношения. На работе Кранц был службистом до мозга костей, и с его курсантов, прежде чем они получали удовлетворительную оценку, сходило по семь потов. Кроме того, он был неплохим специалистом подрывного дела. Наблюдая за лейтенантом на полигоне, Николай неоднократно вспоминал слова Дубровина, что один вымуштрованный абверовцами головорез может наделать много бед в советском тылу.
Вскоре Кранц представил Рахова большой группе мрачных типов. Свою короткую вступительную речь он закончил так:
– Если через месяц господин инструктор доложит мне, что кто-либо из вас не может попасть из карабина в летящую ласточку, тот немедленно будет отправлен в лагерь. Тренироваться будете с утра до ночи. Ясно?
