— А это двигатели? — спросила она, когда звук пропеллеров усилился.
Я кивнул.
— Вы, наверно, видели их, когда подлетали. Их по два с каждого борта. Я покажу вам. — Я свернул с килевого мостика в боковой проход, заканчивавшийся люком в корпусе корабля. Люк был открыт — прямоугольник синего неба и моря. Мы подошли поближе и поглядели на переднее моторное отделение левого борта — большой металлический отсек, прикрепленный к кораблю снаружи стойками и тросами. В задней, открытой части его вращался огромный пропеллер. Как и три других, приводивших «Аврору» в движение, этот отсек был около восьми метров в длину и трех — в высоту. Из люка туда вел трап. У него были поручни, но больше никакого защитного ограждения.
— Очень шумно! — прокричала мне Кейт.
— А представляете, каково работать внутри! — проорал я в ответ. — Механики носят специальные кожаные шумозащитные шлемы.
Я бывал там несколько раз, и не хотел бы я такой работы. Следить за пропеллерами — холодно, шумно и скучно. Я мог бы порассказать Кейт о самих двигателях, и как они используют горючее Аруба, и сколько в них лошадиных сил, и какое количество оборотов в минуту они могут делать, но подумал, что ей это будет скучновато.
— Такое впечатление, что они вот-вот отвалятся, — заметила Кейт, когда мы вернулись от шума машинного отделения назад, на килевой мостик.
— Моторные отсеки приварены, — пожал я плечами, — они такая же часть «Авроры», как та, на которой мы стоим.
— Я лучше не буду слишком уж задумываться об этом, — сказала она. — Вас ведь это совсем не тревожит, правда? Вы будто рождены для всего этого.
— Тут вы правы, — ответил я. — Я и родился на воздушном корабле.
— Не может быть! — восхищенно воскликнула она. — Вы меня разыгрываете!
— Нет, — сказал я гордо. — Мои родители уехали из Европы во время Великой Иммиграции. Не на таком дирижабле, как этот, заметьте. Это был грузовой корабль, и в нем все просто сидели друг на друге. Мама была беременна, но я должен был появиться только в следующем месяце, так что они решили, что это безопасно. Но я родился раньше, на полпути, над Атлантикой.
— Бедная ваша мама, — посочувствовала Кейт. — С ней все было в порядке?
— К счастью, да. И со мной тоже. Один из пассажиров оказался акушером, а другой — студентом-медиком, и вдвоем они справились. Я был крохотный и легкий как перышко.
— А с тех пор вы когда-нибудь еще летали? — Ее темные глаза смотрели на меня так, будто я рассказывал самую невероятную из волшебных сказок.
