— А теперь, без лишних свидетелей нам нужно в деталях придумать, что здесь сегодня произошло.
Они снова поужинали в замке Гиддона, в его столовой, как и прошлым вечером. Гиддон дал ей разрешение порезать ему шею ножом, а Олл разрешил поставить себе синяк на скуле. Она бы обошлась и без их разрешения, потому что знала — Ранда будет ожидать следов борьбы, но и Олл, и Гиддон согласились с ее доводами или, возможно, просто догадались, что она сделает это в любом случае. Оба приняли это спокойно и храбро, а Катса, хоть ей и было горько, сделала все мастерски и постаралась причинить как можно меньше боли.
Разговор за ужином не клеился, Катса отломила кусок хлеба, пожевала и проглотила его, рассеянно обводя взглядом свои вилку, нож и серебряный кубок.
— Тот истиллский лорд, — вдруг произнесла она, и взгляды спутников поднялись от тарелок, — который срубил у Ранды больше леса, чем стояло в договоре. Помните его?
Они кивнули.
— Я ему ничего не сделала, — продолжила она. — Оглушила, но больше ничего, — она положила нож и вилку и перевела взгляд с Гиддона на Олла. — Не смогла. Он сполна искупил свою вину золотом. Я не смогла ничего с ним сделать.
Мгновение они оба смотрели на нее, потом Гиддон снова опустил взгляд в тарелку, а Олл откашлялся.
— Должно быть, работа в Совете помогает выйти на свет нашему лучшему внутреннему «я», — сказал он.
Снова взяв нож и вилку, Катса нарезала баранину и задумалась. Она была знакома со своим внутренним «я», узнала бы его, доведись им встретиться лицом к лицу. Это «я» было чудовищем с одним голубым и одним зеленым глазом, хищником с громоподобным рыком. Это была злобная тварь, которая в неконтролируемой ярости бросалась на друзей, убийца, добровольное орудие королевского гнева.
Впрочем, это было странное чудовище, ибо при своей свирепой внешности внутри оно боялось и ненавидело свою жестокость, бичевало себя за дикость. И порой ему не хватало духа свирепствовать, и тогда в его сердце поднимался бунт.
Это чудовище иногда отказывалось вести себя как чудовище. А если чудовище перестает себя так вести, перестает ли оно быть чудовищем? Становится ли чем-то другим?
Наверное, она все-таки не знала своего внутреннего «я».
В этот вечер за столом в замке Гиддона витало слишком много вопросов, и было слишком мало ответов. Катсе вдруг захотелось, чтобы вместо Олла и Гиддона с ней путешествовали Раффин или По — у них были бы хоть какие-нибудь мысли.
Нужно остерегаться использовать свой Дар в гневе — вот в этом и есть пытка ее внутреннего «я».
