Боль.
Визерс не предупреждал, что это будет так больно.
Каждую клеточку моего тела будто бы поджаривали на адском огне. Мне казалось, что моя кровь кипит, глаза вот-вот взорвутся, а мозг уже готов хлынуть из ушей горячей серой массой. Я орал бы во весь голос, но легким не хватало воздуха.
Это было невыносимо. Я попытался потерять сознание и вернуться в Белиз, к Холдену и холодному пиву, но у меня ничего не вышло. Наверное, это было правильно. Из ада не может быть такого легкого выхода.
Чтобы не сойти с ума от боли, я принялся считать, но сбился уже на второй сотне. Тогда я начал напевать все известные мне песенки, и… Не могу сказать, что это сильно помогало, но через какое-то время ад отступил.
Боль все еще присутствовала, но стала терпимой. Перед глазами плыла кровавая пелена, кислород ворвался в легкие живительной струей прохлады, и тогда… тогда я сказал, а точнее, прохрипел все, что у меня накопилось, и сделал это на всех известных мне языках.
Или мне только показалось, что я это сделал.
Тем не менее я довел свою тираду до логического завершения и только после этого потерял сознание.
Во тьме ко мне пришли голоса.
— Это он?
— Да, несомненно. Генетическая карта полностью совпадает.
— Мозг не пострадал?
— Не должен был. Здесь установлено самое совершенное на тот момент оборудование.
— Наше оборудование не тестировалось на людях.
— Они внесли изменения в конструкцию с поправкой на то, что криостазис будет использоваться для людей, и я полагаю, что все будет нормально.
— Полагаете?
— Я — всего лишь корабельный врач, а не криохирург. Я предлагал подождать…
— И еще вы говорили, что оборудование автономно и процедура вообще не требует вашего вмешательства.
