Все смешалось в ДК им. Зуева. Вино и пиво лились рекой. Кто не пил, тот ел. Кто не делал ни того, ни другого, танцевал. В одиночку или с кем-либо на пару. Или пел, стараясь перекричать орущие динамики.
Редкие прохожие, удивленно улыбаясь, останавливались и пытались разглядеть: что там происходит, на втором-третьем этажах.
Под самый занавес, далеко за полночь, гости, выстроившись, друг за другом «паровозом», начали танцевать, опять входящую в моду, «Летку-Енку». Образовали бесконечную цепь, которая начиналась в буфете, тянулась по всем этажам, плавно перетекая по ступенькам лестниц, выползала через служебный вход на улицу и, извиваясь пестрой змеей, терялась где-то там, между деревьями переулка.
Из распахнутых окон клуба на всю Лесную гремела музыка.
Для нормальных людей тяжелый день понедельник. Для эстрадников воскресенье. Особенно, после субботнего юбилея. Дергун в глазах всей группы проявил себя законченным садистом, назначив утреннюю репетицию. Хотя в глубине души все понимали, это необходимость, вечером играть программу для зрителей. Билеты уже проданы.
Наповал всех сразила Надя, явившись на репетицию за полчаса до официальной явки. Правда, внешне никто не выказал и малейшего удивления. «Звезда» еще и не такие фортели откалывала. Помреж Нора, вяло подгонявшая сонных монтировщиков и разминающихся девиц из подтанцовки, вдруг взвизгнула и заорала басом в микрофон так, что у всех барабанные перепонки полопались:
«Машина Мальвины подъехала к подъезду!!! Внимание всем цехам!!! Мальвина подъехала к подъезду!!!».
Разумеется, во всем здании никто и ухом не повел. В воздух чепчики не бросали. Кроме одного человека. Новоиспеченного охранника Кострюлина. В этот момент он опять возился с треклятым пылесосом, тот почему-то забастовал и ни в какую не желал работать. Натужено гудел, сипел, но втягивать в себя пыль отказывался. Не иначе, тоже вчера перетрудился, ликвидируя последствия юбилея.
Услышав объявление по трансляции, Сергей дико заволновался. Бросил пылесос, подошел к окну, но ничего, кроме раздолбанного «Форда» у подъезда, не увидел. Сердце его колотилось.
«Что это со мной!? Бред какой-то!» — подумал он. И понюхал рукав новой куртки. От куртки за версту пахло любимым дезодорантом Мальвины. С самого утра костюмерша Наталья незаметно подошла сзади и, хохоча, опять обрызгала его с ног до головы.
По местной трансляции, отдаваясь по всем коридорам гулким эхом, из динамиков неслось уже новое объявление:
