– Вы знаете русский язык? – удивился Турханов.
– Знаю. Можете говорить со мной по-русски. Снимите-ка куртку, надо пришить туда вот эти знаки. Это – ваш личный номер. Запомните его хорошенько. Хефтлингов здесь зовут не по именам, а по этим номерам.
Барбаросса, ловко орудуя иголкой, на спинку куртки пришил кусок полотна, на котором несмываемой краской было написано «78901». Потом к левому рукаву повыше локтя приделал красный, треугольник.
– А это что означает? – поинтересовался полковник.
– По цвету треугольников видно, за что тот или иной хефтлинг попал в тюрьму. Красный – коммунист или партизан, зеленый – беспартийный антифашист, а коричневый – обычный уголовник.
– Как же влияют эти цвета на положение самих заключенных?
– Если порядок нарушает «красный», охрана применяет оружие без предупреждения, если нарушитель – «зеленый», оружие применяется после предупреждения. К «коричневым» оружие применяется только в исключительных случаях. По цвету же мы определяем, кого как кормить, как заставлять работать, на сколько времени выпускать на прогулку и многое другое.
– Благодарю вас за обстоятельное пояснение! – с еле заметной иронией поклонился Турханов.
– Рад служить вам! – тоже не без иронии ответил надзиратель.
Ровно в полдень заключенных выводят на прогулку. Причем у «зеленых» и «красных» она продолжается 30 минут, а у «коричневых» – час. Для прогулки хефтлингов выстраивают попарно, затем под строгим надзором старшего надзирателя заставляют ходить по кругу. При этом переговариваться, передавать друг другу разные предметы категорически запрещается. Замеченные в нарушении этого правила получают по десять ударов резиновой дубинкой и лишаются права прогулки на три дня. Пока конвоиры выстраивали хефтлингов, Турханов успел познакомиться со своим соседом. Это был австриец по фамилии Циррер. В гестапо он попал за предоставление приюта советским военнослужащим, бежавшим из немецких лагерей.
– Чревовещать вы не приучены? – спросил Циррер.
– Говорить, не шевеля губами? Знал когда-то, – признался Турханов.
– Тогда поговорим на прогулке, – предложил австриец.
– Вы меня знаете? – спросил Турханов, когда заключенные зашагали по кругу.
– Передали, что вы – советский полковник и арестованы за антифашистское выступление в лагере военнопленных, – ответил Циррер.
– Кто передал?
– Товарищи на воле.
– У вас с ними есть связь?
– Лично у меня нет. Нам помогают другие.
– Как?
– Однажды, когда в камеру принесли обед, на дне миски я случайно нащупал записку. В ней содержалось сообщение Лондонского радио о положении на фронтах. С тех пор я тоже приклеиваю свои письма на волю ко дну миски.
