— Борис Нейгардт, — вмешался Шмидт.
— Фон Нейгардт, — поправил его капитан.
— Извините, — язвительно обронил Шмидт.
— Как вы попали в немецкую армию? — удивившись столь необычной биографии русского, спросил генерал-полковник.
— Мой отец был членом Государственного совета при императоре Николае. Не желая попадать под колеса революции, я приехал в Ревель, где нашел своих родителей. Они вырвались от большевиков и через Финляндию перебрались в Эстонию. Очень долго рассказывать дальнейшее. Скажу кратко: я переехал в Германию и принял немецкое подданство. Потом меня взяли в армию.
— Сложное у вас прошлое… — Паулюс улыбнулся.
— Да, будет что вспомнить в старости. Если доживу до нее. — Фон Нейгардт впервые так близко видел командующего армией. Чего-то в нем не хватало для того, чтобы быть боевым, кадровым офицером. Сними шинель, китель, сапоги, одень в штатский костюм, и он вполне сойдет за учителя или врача.
— Мы вызвали вас, потому что не нашли хорошего переводчика, — сказал Шмидт. — Вы еще не забыли родного языка?
— Это единственное, что у меня осталось от России.
— Эмигранты часто забывают родной язык.
— Надеюсь, господин генерал-лейтенант, скоро я перестану быть эмигрантом.
Шмидт и генерал-полковник не поняли, что имеет в виду капитан, и перешли к делу. Шмидт положил перед фон Нейгардтом бумагу.
— Прочитайте! Это условия капитуляции… А здесь наш ответ. Вы переведете его и передадите русскому командованию по радио.
Фон Нейгардт прочитал то и другое, подумал и сказал:
— Условия очень почетные. Я не понимаю, как можно отказываться от них.
— Это решит фюрер. Пока нам надо завязать переговоры с русскими, -г объяснил Паулюс.
— Но ваш ответ, господин генерал-полковник, неправильный. Нет, это невозможно! — Фон Нейгардт улыбнулся. — Нам, побежденным…,
Шмидт пробормотал что-то гневное. Командующий остановил его резким движением руки.
— …Нам, побежденным, повторяю, невозможно требовать присылки парламентеров. Напротив, мы должны просить командование Донского фронта принять наших парламентеров.
— Хорошо, пусть будет так. — Генерал-полковник освободил место у стола. — Садитесь и пишите.
Пока фон Нейгардт писал, Паулюс курил, присев на койку. Шмидт сопел в углу, Адам снова углубился в словарь.
— Вот так, я думаю. Можно прочитать? — сказал Нейгардт, окончив писать.
— Да, да, читайте, — поспешно отозвался Шмидт. — Боже, как вы тянете!…
— «Я согласен начать с вами переговоры на основе ваших условий от девятого января. Прошу установить перемирие с двенадцати ноль-ноль двадцать третьего января. Мои представители прибудут к вам на двух машинах под белым флагом по дороге Гумрак — разъезд — Конная Котлубань. Командующий шестой армией…»
