Дорога, которая не кончается… | страница 2
И все-таки, даже так, даже в этом изувеченном виде, книга ожила. Она органично и быстро вошла в мифологию молодежных субкультур начала 90-х, и в течении более чем пяти лет порождала в самых разных краях страны вторичные — то есть уже третичные — мифы: от «Это про меня!» до «Все было совсем не так!».
А автор рос и даже постепенно взрослел, и в какой-то момент начал стесняться своих детских опытов. Тем более, что чувства к своей первой книге он испытывал действительно противоречивые: слишком уж болезненными были воспоминания о том напряжении, с которым шел сквозь него текст. Так что когда ему приходилось смотреть в горящие неземным глаза очередного увлекшегося читателя, он предпочитал говорить: «Ничего не знаю, это просто детская книжка». В конце концов, ему было уже больше чем пятнадцать лет…
И постепенно он таки отделил себя от своей книги. Может быть, где-то там ее по-прежнему читали, любили, считали честной и правдивой. Его это уже никак не касалось.
А еще — только теперь, перечитывая уже почти незнакомый текст, он смог отметить некоторые его любопытные особенности. Бог с ней с формой, хотя описание во втором лице будущего времени (эти сплошные «а потом ты будешь») встречались ему разве что у Олди и парой лет позже. Бог с ней с формой… Но — рваный текст, великолепно передающий, как же немного выхватывает мозг из окружающего нас и как же безгранично то, что остается вовне… Но — странное деление на «эпизоды» и полное невнимание к тому, сколько времени проходит в промежутках и какие события успевают произойти…
А еще — странная манера описывать происходящее: только картины и действия, но не размышления, не рефлексия. У читателя есть столько же, сколько у героя, и пусть читатель сам делает выводы: автор не обязан делать это за него…
Да и само происходящее — странно и неестественно, словно герои из и без того фантастического мира то и дело проваливаются в еще более невероятное пространство символа и образа, где каждое событие и каждый объект — архетипичны, и путешествие по этой стране превращается в получение чистейшего опыта, не искаженного конкретикой воплощенности…
И неожиданно возникающую к последней трети книги тему ответственности и взросления, невероятную для пятнадцатилетнего мальчишки, он тоже сумел заметить только сейчас…
3
Прошло почти десять лет и автор (опять неожиданно для себя) как-то очень быстро и спокойно закончил текст: переписывать не стал почти ничего, только свел, наконец, воедино черновики и почистил (слегка, чтобы не разрушить настроение) стиль. И еще несколько лет текст лежал мертвым грузом, ни разу не появившись в завершенном виде даже во всеядном Интернете. Почему — сложный вопрос. Возможно всего лишь было страшно вторгаться в давно уже обходившуюся без его участия легенду.