- Для нас обоих, - признал он, кривя губы в усмешке. - Но я устоял.
- Да, - сказала она. - Потому что у тебя нет моих воспоминаний.
- Конечно, - мягко сказал он. - Это же ты Сэра-жертва, Сэра-уязвимая, Сэра-хрупкий цветочек. Ты не думаешь, что слегка переигрываешь свою роль, дорогая моя, и что пора сменить репертуар?
- Ты, ублюдок! - Она почти кричала. - Так это я тебе изменила?!
- Нет, - ответил он. - Но ты перестала быть моей женой задолго до того, как у меня появилась любовница. И ты знаешь это.
Она резко остановилась и обернулась к нему с горящими глазами.
- Что я слышу? Так это я во всем виновата?
- Нет, - ответил Тед, ничуть не смущенный ее вспышкой ярости. - Но и я виноват не во всем. Чтобы создать брак, нужно два человека, и чтобы разрушить его, тоже нужно два человека. Об этом нам и надо поговорить, пока не стало слишком поздно.
Она постаралась взять себя в руки, и ей удалось пожать плечами.
- Это "слишком поздно" случилось уже давно. Мы разведены... - Она набрала в грудь воздуха. - И все это уже не имеет никакого значения!
- Никакого? - спросил он. - Тогда почему ты убежала сегодня? И почему ты танцуешь вокруг меня, словно кот на горящей крыше, с тех пор, как встретила меня здесь?
- Я.., не знаю, о чем ты говоришь! - Это было единственное, что она смогла из себя выдавить.
- Перестань лицемерить, - резко сказал Тед, - и постарайся быть честной. Ты убежала сегодня, потому что внезапно поняла правду, которой не смогла вынести. А это значит, что для нас осталась надежда.
Она почти неслышно сказала:
- Для нас? "Нас" нет. И я хочу вернуться домой прямо сейчас.
- Я тебя понимаю, - сказал он. - Но тебе придется остаться, Сэра, пока мы не разберемся, где именно все пошло наперекосяк. И это случилось не во время моей короткой интрижки с Лизой, - резко добавил он. - Наши отношения дали трещину задолго до этого. Даже до того, как ты вычеркнула меня из своей жизни после потери ребенка.
- Ребенка, которого ты не хотел, - бросила она ему.
Он побелел под своим загаром и сжал губы в одну очень тонкую линию. А когда заговорил, его голос был похож на лед. Но это был обжигающий лед.
- Никогда больше не говори мне этого, Сэра.
Я признаю, что новости о твоей беременности не были радостными для меня, но это было только потому, что я знал наверняка, что обязательно снова окажусь в горячих точках. Это была ответственность, к которой я не был готов. И потом, мне не понравилось, что мною управляли, как марионеткой, - едко добавил он. - Внезапно любовь и смех были переименованы в дом и ребенка, вне зависимости от того, хотел ли я этого или нет. И права голоса у меня не было. Ты была готова стоять до последнего, поэтому мне пришлось смириться.
