— Копать-то сколько надо, с ума сойдёшь, пока докопаешься.
— Представляешь, — говорю, — мы с тобой под шоссе копаем, а наверху люди, машины едут… а мы с тобой спокойненько вылезаем под носом у джигита и отряхиваемся…
— Что это ты всё отряхиваешься? Возьми да отряхнись, вон весь в земле, — говорит Вовка.
— Да это я так, просто хорошая вещь — подкоп, замечательная штука в таких случаях, только отряхиваться успевай…
От волнения я и вправду каждую минуту отряхивался.
— А ещё, — говорю, — навести бы на сторожа луч, от которого он стал бы, как волшебник, ме-едленно скакать вокруг завода.
— Мы сюда не мечтать пришли, а за оружием.
— Поди его достань, — говорю, — мало что пришли.
— Давай, давай, — смеётся Вовка, — начни копать своей пяткой, а я тебе носом помогу.
— Нечего смеяться, раз ничего придумать не можешь.
— Будем ждать темноты.
— Много мы там в темноте увидим.
— Я слышал, с караульной вышки с завода прямо на свалку прожектор пускают. Светло как днём.
— А на караульной вышке часовой с винтовкой. И видит тебя как днём.
— Испугался?
— Не хватает, чтобы в меня свои стреляли.
— Пожалуй, верно, — согласился Вовка.
Вдруг он вскочил и заорал:
— Крыса! Смотри, большая крыса!
— Где крыса?
Вовка швырнул в угол камень, и оттуда выскочила страшенная крыса и — прямо на меня. Я отпрыгнул в сторону, а крыса заметалась.
— Кидай в неё! — орал Вовка. — Хватай палку! Бей!
Крыса носилась по сараю. Дверь была приоткрыта, и она не догадывалась туда выскочить. Вовка кинул в неё ещё что-то, она рванула в сторону и пробежала мне по ноге. Я заорал и стукнул её палкой. Промахнулся и попал себе по ноге. От боли взвыл, хромая, побежал за крысой, чтобы ещё ударить её со всей злостью, но она так же исчезла, как и появилась.
— Не видел ли, куда она прыгнула? — орал я.
— Она там! — орал Вовка. — Там!
Возможно, она выскочила за дверь, мы не заметили. Палка моя стукнулась обо что-то твёрдое. Я разгрёб солому в углу, и то, что я увидел, заставило меня отшатнуться и закричать во всю глотку:
— Сюда!
Вовка был за сараем.
— Сюда, Вовка, сюда!
Под соломой лежали карабины и автоматы. Несколько карабинов и автоматов. Немецкие каски и пулемётная лента с гильзами.
— Скорей, скорей, — торопил я, — разгреби всю солому, ух ты, фью-тью-фить!
— Да здравствует крысёныш! — заорал Вовка, кидаясь к оружию.
— Откуда здесь всё это?
— Мальчишки нанесли, бесспорно.
Карабины были без прикладов, только металлическая часть. В одном был затвор. Я щёлкнул затвором, нажал курок. Есть щелчок! Просунул карабин в штанину через пояс. В другую штанину — «шмайсер». Шагать тяжело, не разогнуть колен, да ещё с боков руками придерживай. Спокойненько дойдём, не торопясь, никого не касается. Раздутые штанины не беда. Смотрю на Вовку — по карабину у него в штанине, «шмайсер» не взял — штаны у него узкие, не пролезает. Смешной вид, а что делать? На здешних мальчишек внимания не обращают, а в электричке, в городе с оружием в руках — обратят.
