Зайдя в тупик с вариантами, Дорин поставил вопрос иначе: как бы в этой ситуации поступил Октябрьский?
Ну, во-первых, старший майор в такое позорное положение нипочем не угодил бы. Он сразу же догадался бы, что женщина – не связная и не мелкая абверовская порученка, а Вассер собственной персоной. Вычислил бы по жесткому взгляду, по волевой складке у рта, по психофизике. Уж шеф бы не попался, как кур в ощип. Представить себе Октябрьского прикрученным к железной койке было трудно. Но если бы такое и произошло, ясно одно: он не сдался бы, он бы продолжал бороться.
Значит, будем бороться, сказал себе Егор, и ему впервые стало чуть-чуть легче. Паники больше не было, мозг заработал четче.
Можно, конечно, навредить шпионке, оставить ее без связи, пускай ценой собственной жизни. Только сильно ли ей этим напакостишь, вот в чем вопрос. Передатчик-то ведь уже собран. В конце концов стучать морзянку, через пень-колоду, можно научиться и по самоучителю, дело не столь хитрое. Опять же, если Егор погибнет, ниточка к агенту Вассер оборвется, теперь уже навсегда. И болт по имени лейтенант Дорин вместо того, чтобы укрепить своей гибелью советскую конструкцию, покатится по полу бесполезной железкой.
Значит, все-таки вариант три. Он – радист Степан Карпенко. Испуган, понимает, что находится на подозрении и мечтает только об одном: реабилитироваться. Поэтому приказы будет выполнять беспрекословно, и за страх, и за совесть. А тем временем нужно смотреть в оба и дожидаться момента, чтоб нанести ответный удар. Как говорили древние, пока живу – надеюсь. На победу.
Трудное решение было принято, и Егору захотелось, чтобы Вассер поскорее вернулась. Но ждать пришлось долго.
От лежания на спине с вытянутыми руками и ногами затекло всё тело. Кое-как Егор повернулся на бок. Руки при этом оказались вывернутыми, и скоро пришлось менять позу.
Невыносимей всего, что шеф и ребята сейчас сходят с ума, разыскивая Дорина. Думают, его похитили: посадили в машину или сунули в багажник, увезли куда-нибудь. Может быть, пытают. Или уже убили. И невдомек им, что он находится всего в десяти минутах ходьбы от ГэЗэ! От досады Егор аж заскрипел зубами.
Спокойно, спокойно, расслабься, уговаривал он себя, подавляя бешеный позыв рваться, корчиться, биться, рычать – только бы освободиться от пут. Всё равно не освободишься, лишь еще больше обдерешь кожу…
Он кое-как совладал с истерикой, попробовал спать и даже уснул, но, кажется, ненадолго. Во-первых, накануне выспался, а во-вторых, очень уж неестественной была поза.
