Дежурный офицер, пригнувшись, побежал на левый фланг строя, где снаряды рвались особенно кучно, и вскоре вернулся с печальной вестью.
— Два трупа и пять раненых, — торопливо доложил он командиру полка, — а поврежденных вертолетов нет!
Белозерский, приходя в себя от пережитого, старался унять внутреннее волнение и не показать подчиненным свою человеческую слабость.
— Пара Гусаков и Хромов подготовиться на вылет! — поспешно приказал он. — Надо накрыть бандитов!
— Товарищ подполковник, у меня летчик-оператор получил ранение! — доложил Гусаков.
Белозерский оглядел стоящих поблизости летчиков и его тревожно блуждающий взгляд задержался на Александре. Он указал на него пальцем.
— Ты! — и приказным тоном уточнил: — Лейтенант Беляк, заменить летчика-оператора в экипаже Гусакова!
Александр внутренне вздрогнул и… обрадовался. Томительное бездействие и тягостная растерянность не проходили, сидели где-то внутри, сковывали, держали клещами, и ему хотелось поскорее освободиться от этой напасти и действовать, двигаться, что-то делать и, главное, отплатить обнаглевшим душманам за вероломный обстрел, за позорные минуты слабости.
— Есть заменить, товарищ подполковник!
Он еще не знал, что эти секунды, когда на нем случайно задержался взгляд подполковника Белозерского, окажутся роковыми, и непредсказуемая судьба с этого момента начнет воздвигать перед ним полосу препятствий и жизненных испытаний.
