С тех же рудневских времен установилось у нас и такое неписаное правило: при переходе железной или шоссейной дороги кто–либо из старших командиров должен обязательно дежурить на переезде, пропуская мимо себя колонну. На ходу надо и подбодрить бойцов, и принять тут же быстрое решение! Бой может вспыхнуть и справа, и слева, и впереди, а иногда и позади.
В данном случае справа был запад, слева — восток, а двигались мы строго на юг.
До тех пор в этом рейде мы «форсировали» лишь две железные дороги. Но они были второстепенными рокадами[4]. А здесь перед нами была важная магистраль Ковель — Хелм — Люблин с ответвлениями на Коростень. Поэтому на переезд вместе с заслонами выскочили и начальник штаба, и я.
Из донесений разведки и опроса населения близлежащих сел мы знали, что движение по этой «железке» активное, перевозятся, главным образом, военные грузы. Но пока что на этом последнем перегоне перед Польшей, прикрытом бандеровскими гарнизонами, диверсии советских партизан были очень редки.
— Все готово, залегли и окопались, — коротко доложил связной от Кульбаки.
Это значило, что оба заслона, выставленные вдоль пути на километр — полтора от переезда, уже успели заминировать полотно.
Вспомнил ругань Абрамова и улыбнулся. «Сегодня как? Вибрационными или нажимными? Да хоть чертом — только бы надежно сработали мины…»
В двадцать три часа пятьдесят пять минут со стороны Польши послышался шум поезда. Эшелон шел довольно быстро. Оставались последние секунды до взрыва. Я впился взглядом в циферблат часов, физически ощущая, как справа лежат не шевелясь роты Кульбаки. И сразу, как только вспыхнуло багровое пламя и воздух сотрясся от десятка килограммов тола, поднявших паровоз на дыбы, шквальный ружейно–пулеметный огонь обрушился на врага. Глухо забухали бронебойки.
— Добивают. Как кабана. Правильно, Кульбака! Выпусти ему кишки! — закричал в восторге Войцехович, на миг превратившийся из методичного, спокойного начштаба в лихого забияку.
Было слышно, как из пробитого паровозного котла со свистом и шипением вырывался пар. Шум и стрельба усилились.
— Высоко бьешь, — засмеялся Вася, когда над головой раздался знакомый посвист пуль.
С Войцеховичем творилось что–то удивительное. «Не к добру развеселился начштаба», — как–то невольно подумал я.
Минут через десять после начала боя на переезд примчался второй связной от заслона.
— Где командир?
— Ну, что там? Докладывай!
— Подбили!.. Паровоз и два вагона на боку. Остальные сошли с рельсов.
