— Семнадцать молний…
— Ой, будут вам, хлопцы, ще громы, а не тилько молнии.
Мыкола Солдатенко как в воду глядел. Были нам и громы, были и молнии. Хмыкая, Мыкола читал:
— «Предлагаю немедленно с получением сего выйти в рейд из села Собычин…» Запамятував Собичин. В том Собичиде вин немало перваку у Павловского выдудил… Ось, бачите, знову: «Под личную вашу ответственность»… От разбушевався Упал Намоченный. А сам говорыв: «Хлопцы, баста, хто–хто, а вы вже отвоювались…»
Семнадцать молний, все за подписью бравого Соколенко–Мартынчука были в этом же роде.
Войцехович возмутился:
— Ну посмотрите! Он выпихивает нас в рейд. А сам ведь палец о палец не ударил. Размагнитил отряд, сукин сын, а теперь предлагает… Начальство!
— Так ведь он невольно размагничивал–то, — заступился я за насолившего моим хлопцам Соколенко–Мартынчука.
— Ну не кажи, командир, — вмешался и Солдатенко. — За такие дела, знаешь, брат, как мы еще до войны спрашували.
— Гнать таких из штаба, — заворчал Войцехович.
Мне показалось, что у моих друзей появились нездоровые, «антиштабистские» настроения, и я счел своим долгом их поправить.
— Нельзя же так, братцы! Что это вы такими словечками бросаетесь: начальство, штабисты. Чтобы нас в рейд подготовить, нашими делами сколько ответственных товарищей занималось: и секретари ЦК, и командующий фронтом, и служба тыла, и Украинский штаб партизан. А у вас получается, будто в штабах да среди начальства только бюрократы одни… Нет, Мыкола, это ты что–то загибаешь.
— Ничего мы не загибаем. И не отрицаем заботу о нас руководства. Но вот дурак в штабе — это явление страшное, — взъерепенился вдруг Войцехович.
Нет, мой начштаба был определенно белой вороной среди штабистов, обычно довольно дружно отстаивающих честь мундира своей корпорации. Я так и сказал ему об этом откровенно, добавив, что такие обобщения обычно до добра не доводят. Он посмотрел на меня набычившись, а затем вдруг улыбнулся:
— Так я же не по адресу начальства вообще. Я не обобщаю. Тут вполне конкретный, частный дурак…
— Значит, ты тоже честь мундира штабов таким способом защищаешь? — спросил я.
— А как же? В штабе должны сидеть только умные, талантливые, честные люди. Тут один дурак…
— Ну, ладно, ладно, — перебил его я, так и не уяснив, чего они так взъелись на этого Соколенко–Мартынчука.
Только гораздо позже, после войны, понял, что если бы не помощь партии, Военного совета фронта, Строкача и Ковпака, то и один конкретный, как сказал Вася, «частный дурак» вполне мог бы сорвать наш рейд.
