— Лисица, — почему-то обиженно ответил он.
— Тоже хорошо.
— Что значит тоже? — Его лицо тоже начало меняться, в глазах замерцал желтый текучий огонь.
— Просто хорошо, — торопливо поправилась Инна. Он, должно быть, увидел что-то в ее взгляде, остановил изменение. Лицо напряглось, в глазах мигнуло чернотой — будто кто-то опустил шторку, закрыл дверцей печное огненное окошко. Надел прежний человеческий взгляд.
— Иди сюда. — Сергей потянул Инну за руку, усадил рядом с собой. Обнял за плечи. Инна напряглась. Потом заставила себя расслабиться, прижаться к нему — как раньше.
— Я боялся, — тихо прошептал он прямо в ухо. И это был уже почти совсем его прежний голос: — Я боялся, что ты…
— И я, — призналась Инна. — Я очень боялась, что ты станешь вампиром.
— А разве плохо? — удивился он. — Я бы хотел… У них такие возможности. Хоть и говорят про равноправие… Но ты знаешь, что только вампиры могут…
— Я очень рада, что ты им не стал, — перебила Инна.
— Ну и хорошо, — невнятно пробормотал он, скользя губами по ее шее…
— Отпусти, — сказала Инна.
Он не услышал. Пальцы — или уже когти — рвали пуговицы на блузке.
— Пусти!
Глаза затекали желтым тягучим пламенем.
— Сережа!
Инна подумала, что если сейчас испугается по-настоящему, позволит панике захватить себя — если будет кричать, визжать и отбиваться, сама превращаясь в перепуганного, ничего не соображающего зверька, — он не остановится. Выход был один — обуздать свой страх, как дикого зверя. Остаться человеком. И надеяться, что Сережа еще сумеет вспомнить свое имя и вспомнить, что он тоже когда-то был человеком.
Он вспомнил. Остановился, тяжело дыша. Отшвырнул Инну в сторону, скорчившись, цепляясь за скамейку, отошел на несколько шагов. Обернулся. Огненная муть медленно таяла в его глазах.
— Извини, — хрипло сказал он. — Понимаешь, мне сейчас…
— Да.
— Со временем я научусь как-то лучше этим управлять.
— Да.
— Я тебя не поцарапал?
— Нет, ничего. Немного. Ты тоже меня извини. Поздно. Мне пора. Мама, наверное, волнуется. Я пойду.
Инна отступала, стараясь подавить свой страх. Стараясь не думать, что Сережа может кинуться на нее, когда она повернется к нему спиной.
— Инна!
Она вздрогнула и остановилась.
— Не бойся меня, а? — тихо попросил он. И в эту минуту он был очень похож на того прежнего, робкого мальчика, часами ожидавшего Инну с маленьким увядающим букетиком в горячих пальцах…
Инне захотелось расплакаться от жалости.
Она так и не поняла — к себе или к нему… Или к той яркой картинке осеннего счастливого вечера, которую так и не сумел сложить ветер…
