— Я не плачу, — солгала она и, утерев глаза рукавом платья, отвернулась и стала смотреть в окошко.
— Вот как? — Его губы тронула слабая улыбка. — Позвольте-ка мне самому убедиться.
Она почувствовала, как к ее влажной щеке прикоснулись его пальцы. Прикосновение было таким ласковым, таким добрым, таким нежным.
Она замерла от неожиданности, потом отвела от своего лица его руку и закрыла глаза, боясь, что потеряет самообладание и разревется по-настоящему. Кое-как взяв себя в руки, она наконец взглянула на него.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — ласково спросил он.
Она покачала головой:
— Лорд Гарет, ведь это вы ранены, а не я. Со мной все в порядке!
Сама того не желая, она произнесла последние слова довольно резким тоном и тут же пожалела об этом, заметив смятение в его глазах. Ее гнев был направлен не на него, а на судьбу, которая вырвала из жизни сначала одного из этих по-рыцарски благородных братьев, а теперь угрожала вырвать и другого. Хорошо бы сейчас обхватить голову руками и разрыдаться во весь голос, чтобы выплакать накопившиеся горе и боль, ярость и чувство одиночества. Но она сдержала себя. Джульет глубоко вздохнула и, посмотрев на Гарета, встретилась с его озадаченным взглядом.
— Извините, — пробормотала она, покачав головой. — Я совсем не хотела грубить. Я очень сожалею…
— Не нужно извиняться, — тихо сказал он. — Кстати, если вы плакали обо мне, то напрасно, потому что я не умру. Мой брат Люсьен не допустит этого.
— Разве Люсьен — Бог, которому подчиняется даже смерть?
— Ну конечно. Он герцог Блэкхитский, а это, боюсь, равнозначно Богу…
Глаза его закрылись. Он слабел на глазах и говорил теперь едва слышным шепотом, но старался придать своему тону беспечность. Как он храбр! И абсолютно лишен эгоизма. Она в отчаянии покачала головой.
— Поберегите силы, милорд. Я понимаю, вы пытаетесь вселить в меня уверенность в том, что вы обязательно выживете.
— Возможно. Но я пытаюсь и в себя вселить эту уверенность. Что в этом плохого?
Она взяла его за руку, и они долго молчали.
— Почему вы сделали это? — спросила она наконец. — Почему бросились нам на помощь, вместо того чтобы спокойно ехать своей дорогой?
Он взглянул на нее с таким удивлением, как будто ее вопрос даже не заслуживал ответа.
— О чем вы спрашиваете? Это мой долг джентльмена.
Среди пассажиров были женщины и дети… Я не мог проехать мимо, словно трус, и бросить вас всех на произвол судьбы!
— Понимаю, — печально сказала она. — Наверное, не могли.
