— Ужели княжна Барбара и вправду так говорила? — спросил он.
— Слово в слово! И еще вспоминала, как ваша милость ради нее через ров прыгал, — это когда ты, сударь, в воду свалился.
— А где теперь супруга виленского воеводы?
— Она с нами в Бресте была, а неделю назад поехала в Бельск, откуда собирается в Варшаву.
Володы„вский снова взглянул на Анусю и на этот раз не сумел удержаться.
— А панна Анна, — сказал он, — до того хороша стала, что глазам смотреть больно.
Девушка лукаво улыбнулась.
— Ваша милость нарочно так говорит, чтобы расположения моего добиться.
— Хотел в свое время, — сказал, пожимая плечами, рыцарь, — видит бог, хотел, да ничего не вышло, а теперь могу лишь пожелать пану Подбипятке, чтоб ему больше посчастливилось.
— А где сейчас пан Подбипятка? — тихо спросила Ануся, потупив глазки.
— Со Скшетуским в Замостье; он произведен в наместники и обязан состоять при своей хоругви, но если б знал, кого здесь повстречает, богом клянусь, взял бы отпуск и стремглав полетел за нами. Предан он тебе всемерно и самых добрых чувств достоин.
— А на войне с ним… ничего не приключилось худого?
— Кажется мне, не о том милая барышня спросить хочет, а про те три головы узнать, что он снести собирался?
— Не верю я, что намеренье его серьезно.
— И напрасно, любезная панна, без этого ничего не будет. А случая кавалер сей весьма усердно ищет. Мы специально ездили глядеть под Махновкой, как он в самой гуще сражения бьется; даже князь с нами поехал. Поверь, я повидал много сражений, но такой бойни, верно, до конца своих дней не увижу. А когда опояшется твоим шарфом, страх что вытворяет! Найдет он свои три головы, будь спокойна.
— Дай бог каждому найти то, что ищет! — со вздохом сказала Ануся.
Вздохнул и Володы„вский, возведя очи к небу, но тот же час с удивлением перевел взор в противоположный угол комнаты.
Из угла глядело на него грозное и сердитое лицо какого-то незнакомца, украшенное огромным носом и усищами, двум метелкам подобным, каковые быстро шевелились, словно от сдерживаемого гнева.
Нетрудно было испугаться и носа этого, и глаз, и усов, но маленький Володы„вский не робкого был десятка, посему, как было сказано, лишь удивился и спросил, оборотившись к Анусе:
— А это что за личность вон там, в углу напротив? Глядит на меня, точно с потрохами проглотить хочет, и усищами шевелит, как старый кот перед куском сала…
— Этот? — спросила Ануся, показав белые зубки. — Да это пан Харламп.
— Что еще за язычник?
