– Послушай ты, посаженный отец, – Сюняев сощурился. – Не ты ли эту акцию спланировал?
– Нет, я тут непричем. Я общие контуры наметил. Парень, говорю, хоть куда – хватай, пока не разобрали. А уж она там сама… Да-а, Валера, вишь как оно обернулось, – Петр Янович смущенно поскреб в затылке. – Но эта Валентина… Вот ведь чертовка! Послушал бы ты, что она мне тут вчера пела.
– А что она пела? – Валерий Алексеевич навострил уши.
– Просила, чтобы я тебя подготовил. И мать.
– Ну и ты что, подготовил?
– Да где же тебя, черта, найдешь! А с Наташей я имел беседу.
– Вчера?
– Ну. Она разве тебе ничего не говорила?
– Н-нет, – процедил Сюняев. – То есть, она еще вчера была в курсе?.. М-мерзавки!
Я только головой вертел, пытаясь понять, кто и когда узнал про то, о чем я еще не догадывался.
– Так, – деловито сказал Гиря. – Куропаткин, это тебя не касается – заткни уши. Заткнул?
– Заткнул, Петр Янович, – откликнулся Василий, вставляя в уши пальцы.
– Это хорошо!.. Ты, Глеб, вот что… Ты сейчас, главное, не суетись. Пусть все течет равномерно и прямолинейно. У нас тут все свои, узы всякие, и прочее… Ну а Валентина – она девочка хорошая. С придурью, правда, а кто без нее? Так что, не суетись… Сейчас еще неясно, может вы глупость совершили, а может как раз наоборот. У меня вон Вовка с Мариной тоже устроили представление: сначала любовь, потом как кошка с собакой, потом он вообще на другой женился, а уже потом он ее обратно выкрал и целый год на руках носил, – Петр Янович помолчал. – Браки, Глеб, свершаются на небесах. И нам в эти небесные дела соваться не следует. Так что живи себе спокойно, и жди указаний свыше.
– Петр Янович, я суетиться не собирался, хотя тоже на нее глаз положил. Но, ей богу, не ожидал такого напора. Она меня в течение вечера обработала по полной программе. Сунула в банку, и давай взбалтывать, пока я в осадок не выпал!
– Да знаю.., – он махнул рукой. – Она мне все выложила. Слезу пустила. Я, говорит, как шлюха его в постель затащила – он меня теперь уважать не будет…
– Не было этого!
– Это тебе так кажется. Откуда ты знаешь, что с тобой было? Ты ведь в банке бултыхался.
– А когда это было?
– Вчера.
– Так она же с утра просто светилась вся!
– Ра-ано утром. Ты, видать, еще дрыхнул. А светилась – правильно светилась, – Гиря самодовольно ухмыльнулся. – Я ведь ей грех отпустил. У меня, ты знаешь, духовный сан есть. Это кроме шуток. Дружок – епископ Саратовский – он мне от патриарха испросил право исповеди в космическом пространстве. Там ведь некому больше, а желающих… Попадаются, в общем, разные… У нас тут, конечно, не вакуум, но вы-то на облаке летали – вот я и взял сей грех на душу. Я ведь слова всякие знаю. Заветные, в том числе.
