— Да, да, конечно.
Деон повернулся было, чтобы идти, но, словно что-то вспомнив, остановился и сказал Филиппу:
— Мне бы очень хотелось увидеть вас еще. После лекции.
Филиппа уже ждали в боковой двери.
— Отлично, — бросил он на ходу.
— Сегодня у меня. Обедаем вместе. Выкроите часок?
Филипп ответил не сразу, но Глив торопил его, и он сказал:
— С удовольствием. Благодарю вас.
— Превосходно. Так я заеду за вами.
— Большое спасибо, — сказал Филипп Дэвидс.
Профессор Глив говорил стремительно, нервно, обеими руками опершись на кафедру, словно хотел се обнять.
— С большим удовольствием представляю вам нашего гостя — профессора Филиппа Дэвидса…
Деон рассеянно слушал все это заранее известное звонкое славословие. Глив был коротышка, крепкий в кости, плотный, с глазами мечтателя. Генетика была страстью Глива, и он служил ей верой и правдой, тем более что кое-кто из приверженцев других медицинских дисциплин склонен был относиться к ней с известной долей пренебрежения, как к забавной игрушке, с которой можно повозиться на досуге, отвлекаясь от суровой действительности диагностики и лечения реальных недугов.
Заполучить сюда Филиппа сегодня, когда тот выдвинут на Нобелевскую премию, было большой удачей. И Глив, заканчивая вступительное, слово, всем своим видом дал это понять.
Филипп подождал, не поднимая головы, пока шорох в зале и редкие аплодисменты стихнут, и, когда установилась тишина, медленно, с видом человека, вполне уверенного в себе, оглядел амфитеатр, ряды лиц, среди которых попадались и темные — вон там их целая гроздь на местах у прохода. Голос у него, когда он начал, звучал совсем тихо — в зале воцарилась тишина, всем пришлось даже напрячь слух, чтобы лучше его слышать.
Деон отметил про себя этот прием профессионального лектора, улыбнулся и сел поудобнее.
— Рискуя показаться банальным, — говорил Филипп, — хочу все же напомнить, что труд большинства врачей сводится к применению известных приемов для лечения известных недугов. — Небольшая, эффектная пауза. — И лишь когда приема не существует, мы задаемся вопросом: а почему, собственно, этот пациент страдает именно этим недугом и почему он проявился именно в этот момент? Вот тут-то мы и вступаем в область медицинской генетики.
Луч света, золотой и тяжелый от высвеченных им пылинок, рассек зал, прочертив линию от одного из высоких окон до деревянной кафедры, за которой стоял Филипп. И он передвинул свои конспекты подальше от слепящего света.
