Василий падает за два шага до своей «Тойоты». Я молнией бросаюсь к нему, чувствуя вместо естественного облегчения новое опасение, что его мать может наблюдать за этой сценой в окно. Быстро нахожу ключи, отворяю дверь и принимаюсь запихивать своего коллегу на заднее сидение. Неожиданно для меня это оказывается таким трудным делом, что я уже готов в отчаянии бросить всю эту затею. Однако в конце концов Василий оказывается в салоне, его мать, вопреки опасениям, шума не поднимает, и я, несколько нервно тронув с места, выезжаю на улицу. Уже там, остановившись на минутку, одеваю куртку и фуражку Василия и обуваю его ботинки, которые оказываются лишь немного тесными. Потом трогаюсь дальше, каждую минуту вздрагивая от мысли, что меня может остановить какой-нибудь «гаишник», и расслабляюсь лишь тогда, когда огни города остаются позади.
Минут через сорок я уже на месте. Быстро осматриваю домик — здесь все обстоит благополучно, непрошеных посетителей не было — и отворяю дверь небольшого сарайчика. Дрова, засек с углем, стожок сена — это все на месте. Я готовлю для Василия мягкое ложе, потом с огромными трудностями перетаскиваю его из машины сюда и укладываю, не забыв угостить небольшой таблеткой — для более крепкого сна. Немного замаскировываю, чтобы не сразу бросался в глаза, выхожу во двор и закрываю дверь на замок. Уже вынимаю носовой платок, чтобы стереть свои отпечатки, но потом решаю, что сейчас этого делать не стоит: ведь и так придется снова меняться с Василием одеждой и обувью. И только теперь меня вдруг охватывает что-то похожее на угрызения совести: черт побери, сколько же неприятностей готовлю я человеку, который не имеет никакого отношения к моим делам! Но что поделаешь, быть машиной для убийства — не такая уж и приятная вещь.
Я еду минут десять лесом, прохожу несколько километров полевой дорогой и в конце концов выбираюсь на трассу. За окном ещё темно, но небо на востоке уже посерело, так что нужно спешить. Та часть плана, которая в значительной степени зависела от случайностей, полностью выполнена, и теперь если не весь успех дела, то по крайней мере львиная его доля — в моих собственных руках.
Когда я подъезжаю к нарядному трехэтажному дому, окруженному аккуратно подстриженной живой изгородью, вокруг уже достаточно светло для того, чтобы узнать знакомого человека. К счастью, пока я размышляю, стоит ли посигналить, рискуя разбудить соседей, или сходить за Богданом самому, ставя под удар всю свою конспирацию, или просто воспользоваться мобильником, преждевременно раскрывая себя перед шефом, как тот появляется собственной персоной, держа в руках охотничьи причандалы.
