«Не может быть, чтобы он был настолько тяжел!», – удивленно подумал Ксин.
Однако шар становился все тяжелее. Трава теперь расступалась под ним, словно истлевшая ткань. Захрустела земля, и там, куда смотрел Ксин, не было уже ничего, кроме небольшой дыры с ровными краями…
Шар проваливался все глубже, о чем свидетельствовал непрекращающийся приглушенный треск и скрежет.
– Сейчас он до него доберется, – прошептал Родмин.
Звук прекратился. Ксин даже задрожал от возбуждения, а сердце внезапно подпрыгнуло в груди…
Во мраке ночи словно сверкнула далекая молния – мягкий голубой свет в абсолютной тишине…
«Нет, – неожиданно понял Ксин, – это сама земля начинает светиться, становится прозрачной!»
Явление медленно набирало силу – странное, величественное, могучее.
Так же как свет, проходя через тонкую ткань, делает видимой тень стоящего за нею человека, так же и это сияние, разгоревшееся где-то в глубине могилы, подсвечивало, ее, показывая содержимое. Тяжелый слой земли больше не был преградой…
На глазах Ксина в разгорающемся голубом тумане сперва замаячила продолговатая тень. Это был гроб. Вскоре внутри него обозначились черные очертания трупа или, скорее, скелета, а ниже… Темная скорчившаяся фигура. Она тяжело шевелилась в спазмах сверхъестественной агонии.
Мощная красная вспышка заставила их зажмуриться. Когда они снова открыли глаза, уже ничего не было видно. Сила перестала действовать, и лишь пожелтевшая мертвая трава да дымившаяся вокруг могилы земля были единственными свидетельствами невероятного события.
– Нам пора, – сказал Родмин, потирая глаза.
– Вернемся поближе к лошадям, дождемся захода луны, а потом назад во дворец, – мысленно передал Ксин.
– Только не рассчитывай, что там мы отдохнем, это еще не конец. Идем!
Два усталых победителя не спеша покидали поле битвы. Сложился в единое целое первый фрагмент мозаики предназначения. Луна – немой далекий свидетель их усилий – все еще висела высоко на своем месте, заливая все вокруг бледно-серебристым сиянием. Чуть позже: новый порыв ветра донес далекий вой одинокого волколака…
Уже светало, когда подковы их коней застучали по булыжникам внутреннего двора замка. Из конюшни вышли двое заспанных батраков, не производивших впечатления чересчур довольных, – они шли не спеша, зевая, словно голодные акулы.
Родмин, не дожидаясь, пока те подойдут ближе, спрыгнул на землю и, отпустив коня, крикнул Ксину:
– Слезай, не будем терять времени. Если им торопиться некуда, пускай сами лошадей ловят!
