— Не знаю я ничего про ваших мам, — сквозь смех выдавила Арсеньева, — а только и Фридрих с тобой русские песни пел, и ты с ним — немецкие, и разговаривали вы между собой так, как будто друг друга прекрасно понимаете.
— А вы-то его как поняли?
— Нам Петер переводил, все остальные толмачи лыка не вязали.
— А дальше что было?
— Дальше Вольф упал под лавку пришла Марта и куда-то его утащила.
— Серьезная женщина, — уважительно кивнул Костя. — Она же его как ребенка на руках унесла, не женщина — танк.
— А я?
— А тебя Танька наверх повела, только не знаю, довела или нет, она сама уже хорошая была.
— А остальные-то где?
— Спят, наверное, еще. Леха вчера первый выпал в осадок. Как сидел, так и упал, как подстреленный боец. Пузырь сказал, что пойдет на двор прогуляется, и не вернулся.
— Я видела, — вставила Живчикова, — его слуги куда-то наверх поволокли, я еще велела им поосторожней нести.
— Костя, ворота и пленных проверяли? Альберт не сбежал?
— Куда ему! — вместо Щебенкина ответила Лена. — Мы со Светкой, когда утром сюда пришли, он спал еще под столом. Это мы приказали девчонкам-служанкам разбудить его и увести. Они его, по-моему, на сеновал утащили — досыпать.
— Во как, вы уже приказываете, скоро совсем эксплуататоршами заделаетесь, — улыбнулся Егор.
— Не все же тебе одному в феодалах ходить, нам тоже хочется немного покомандовать, — парировала Живчик.
— Не переживай, Егор, я все проверил, — уже серьезно сказал Костя, — все в порядке. И пленные на месте, я еще сказал Петеру, чтобы накормили их.
— Петер теперь тут что-то вроде старшего слуги или ключника. Принарядился, ходит важный такой, как петух в курятнике, на слуг покрикивает, все пытается несуществующий живот выпятить, умора одним словом.
— Ну да, его же Фридрих вчера повысил, пока при памяти был, назначил своей правой рукой.
— А Костик молодец, — вдруг сказала Светка, украдкой стрельнув на парня глазами, — он и вчера почти не пил, самый трезвый из всех был.
— Ладно нахваливать, сглазишь, — буркнул Щебенкин, но было видно, что похвала девушки ему приятна.
Тем временем потихоньку стал подтягиваться остальной народ. Первым нарисовался Корнев, он со стоном опустился на лавку рядом с Костей.
— Привет, — буркнул он и потянулся за кувшином с вином.
— Всем доброе утро! Эй, оставь и мне тоже! — на пороге возник Емелин.
Егор обернулся к одной из служанок, разносивших блюда с едой:
— Красавица… Грета, тебя так, кажется, зовут? Пойди, позови Фридриха и Петера. Фридрих, Петер понимаешь, ферштеен?
