— Дай мне твою лупу и оставайся тут. Постарайся занять пастора, если он выйдет. Но ни в коем случае не мешай ему поговорить с кассиром. Мне кажется, что этот разговор кое-что ещё выяснит.
Я был чрезмерно утомлён переживаниями этого дня и, по-видимому, задремал на несколько минут. Во всяком случае, мне показалось, что во сне слышу шум подъехавшего автомобиля. Открыв глаза, я успел увидеть, как гаснет за окном яркий свет автомобильных фар. По-видимому, услышал приближение автомобиля и Кручинин: он вбежал в холл и торопливо повесил на место куртку пастора и пальто кассира.
Пастор, сидевший в гостиной, окна которой выходили на другую сторону, ничего не знал. Он вышел в холл лишь тогда, когда там уже раздевались фогт и приехавший с ним врач.
Осмотрев Хеккерта, врач заявил, что опасности для жизни нет. Он сделал предохранительное впрыскивание, переменил повязку и заявил, что утром извлечёт застрявшую в левом боку пулю.
Все вздрогнули от молодого радостного смеха, которым огласилась вдруг гостиная. Оказалось, что это смеётся пастор.
— Простите, — сказал он, несколько смутившись. — Не мог сдержать радости. Он будет жить?! Это хорошо, это очень хорошо! — он стремительно подошёл к врачу и несколько раз сильно потряс ему руку.
Всё это было сказано с такой заразительной весёлостью и простотой, что все невольно улыбнулись.
Как раз в это время вернулась и Рагна. Она привела аптекаря, которому уже нечего было делать около больного.
Я всё ещё не мог понять, почему Кручинин держит фогта в неведении и не расскажет ему, кто истинный убийца шкипера. Когда же, наконец, он намерен навести власти на правильный след и избавить их от поисков ни в чём не повинного Кнуда?
Фогт, словно угадав мои мысли, вдруг сказал:
— Кстати, нам так и не удалось найти след Кнуда Ансена. Парень исчез. Боюсь, что он перешёл границу.
— Десница всевышнего настигнет грешника везде, — уверенно сказал пастор. — Мне от души жаль этого парня: он заблудился, как и многие другие слабые волей. Нацисты слишком хорошо знали, в чьих рядах им следует искать союзников. Моральная неустойчивость, чрезмерная тяга к суетным прелестям жизни… Мне жаль Кнуда!
— Таких нужно не жалеть, а наказывать. Беспощадно наказывать, — сердито произнёс фогт.
— Позвольте мне с вами поспорить, — неожиданно сказал Кручинин. — Почему-то мне кажется, что таких, как Кнуд Ансен, наказывать совершенно не за что.
— Вы хотите сказать, что в преступлениях молодёжи бываем виноваты мы, старики, не сумевшие воспитать её?
